Кастелау. Шарль Левински

мы…

      Хорошо, хорошо. Задавайте ваши вопросы. Проверка звука: раз, два, три. Проверка: раз, два, три. Задавайте ваши вопросы.

      Вообще-то, это случайно вышло. Хотя, может, и нет. Сниматься в кино я всегда мечтала. Сызмальства, еще крохой. Как другие принцессой мечтают стать. Или ветеринарным врачом. Я мечтала о кино, а мой младший братишка… Все они на железной дороге были помешаны. Тройхтлинген ведь был город железнодорожников. Крупный узел. Поэтому американцы в сорок пятом и… И если спросите, я прямо скажу: это было преступление. Хоть вы и американец, все равно так и скажу. Преступление. Мой братишка в пятнадцать лет под бомбежкой… Пятнадцать лет… Ребенок еще. Я тогда уже в Берлине была. То есть, вообще-то говоря, уже не в Берлине. Потому что мы ведь…

      Да, вам стоит меня послушать, если только у меня время… В таком заведении… Работе конца не видно. Вот уж не думала, не гадала, что когда-нибудь… Каждую ночь у стойки. [Напевает.] «Стаканы я мою здесь, господа…» Не знаете эту песенку? «Пиратка Дженни» [17]. Вот такие роли я бы играла… Чтобы с переживанием. Но к таким меня тогда еще и близко не подпускали… Да и пьесу уже запретили.

      В сорок третьем. Стенографисткой. Разумеется, не 150 слогов в минуту, где уж там. Но в то время место было легко… Мужчины же все были… Одно слово – вояки… Странное слово, вообще-то.

      Ну да, в армии.

      Нет, нет, с немецким у вас все хорошо. Вполне прилично.

      Стенографистка. Пишбарышня. Ну а кроме того, я тогда правда была хороша собой. Это всегда в цене. И не только в кино. Девчонка еще, совсем молоденькая. Родители мои вообще были против, чтобы я в Берлин, одна… Моя мать… Она все за мою девственность тревожилась.

      [Долгий смех, закашливается.]

      Да снимите вы пока что эти наушники.

      Берлин – тогда это был пуп земли. Немного погодя он станет ее задницей, но тогда… Побеждать мы, правда, уже перестали, но все равно… Заметно-то становится не сразу. Сегодня, задним умом, все мудрецы, а тогда… И книжки, где про будущее все прописано, у тебя тоже нет… А даже будь она у меня, я бы не прочла. Совсем ведь молоденькая была. «Ты как весна», кто-то мне говорил. Да не кто-то. А Райнхольд Сервациус. Режиссер. Вы-то наверняка его знаете, раз ученый. «Как весна». Так прямо и говорил. Сегодня, если на меня посмотреть, уже не…

      Это мило с вашей стороны, что вы такое говорите. Но я-то знаю, как выгляжу. Ночью, здесь, у стойки, еще куда ни шло. Особенно если освещение… Когда видно только то, что хочешь показать. Но сейчас, днем? Если бы вы на кинопленку снимали… Но у вас только ваш «Ухер»… Иначе я бы отказалась. С таким шрамом во все лицо – какая уж тут кинокамера.

      Сперва на фирме готового платья. «Бергхойзер и Ко». Обмундирование, конечно, тогда это главный был товар. Но и немножко модной одежды. Для жен наших доблестных воинов. И их молоденьких подружек, которых они заводили. Все заводили. Почти все. Я бы вам такое порассказала. Даже про самых известных личностей, которые тайком… Но это не ваша тема.

      Тогда еще было так заведено… Сегодня это иначе, но тогда… У каждой фирмы были свои манекенщицы. Чтобы показывать клиенткам