Сын Ра. Волшебный эпос. Владимир Радимиров

там: сила, знанье, балда и власть… и прочая подобная сласть, и всё такое… Спервоначалу может померещиться, что выше блага и быть не могёт – ан нет! Не по мне вся эта дребедень…

      Яван молчал, тяжело дыша, и ничего пока чёрту не отвечал.

      А этот паразит между тем своё продолжал:

      – Черняк-то болван. Обалдуй явный… Он же радости истой в жизни не видал. А всё потому, что заговоры ему всюду мнятся да разные смуты: опасается он, как бы кто ловкий его с трона-то не торнул. И торнет обязательно, дай срок! Хе-хе-хе!

      И он злорадно расхихикался, падение Черняка, видимо, представляя.

      – А вот меня, своего старшего брата, он ещё и побаивается. И есть, замечу, отчего: я и хитрее его, и мудрее, и прозорливее… Поэтому и не боюсь никого. Совсем никого! О-го-го-го!

      Ловеяр вытянул руки к небу и потряс ими, словно грозя кому-то на небесах своим посохом.

      – Может, и Бога ты не боишься? – спросил охальника Яван.

      – Ха-ха-ха! Ух-ха-ха! – расхохотался Ловеярка аж до слёз. – Не, ну это что-то!.. Какой-то дурак неудатый богом ещё будет меня пугать! Ой, не могу!.. Кого мне, говоришь, надо бояться – Ра что ли?! Да ведь больше меня никто во всём мире его не постиг – он же везде и во всём, и во мне, между прочим, тоже!

      – Ты, дедок, я гляжу, слишком уж гордый, – говорит тогда Яван чёрту неуёмному. – Ра-то действительно в тебе, но ты-то ведь – не в нём!

      – Да мне плевать! – взбеленившись внезапно, принялся дед орать. – Ра никого не карает – он всем волю дал! Как хошь, так и можь! Главное – к обстоятельствам не ленись примеряться, да о шкуре своей пекись, вот и будет всё зашибись!

      Поднял Яван голову свою тяжёлую и осуждающим взглядом колдуна аж прожёг.

      – Чё волком-то глядишь? – тот зло возопил. – Придушить меня хочешь? И-и, милай – и не мечтай! Меня, соколик, какой-либо человек али демон, возможно, кокнуть бы и сумел, да только это зряшное дело – я ведь всех сильней!

      – Слышь ты, хвастун, – пробормотал тогда уже явственнее Яван, – если я до тебя доберусь, то считай, это сам Ра до тебя добрался. А я зря не вещаю, и это тебе обещаю.

      А старичище мерзкий на Явановы слова вдруг как разгневается, да вверх как подскочит. Подхватил он с земли кнутище крученный и так-то лежащего витязя им перетянул, что Ванька от неожиданности даже вскрикнул. Боль была ну прямо адская! Ну а чёрт этот и не думал униматься: как почал он свою жертву почём зря хлестать, так только свист пошёл. Ваньку, гад, ногами пинает да по небитым местам его кнутищем охаживает: хлесь да хлесь, хлесь да хлесь!.. До того, бестия, разошёлся, что аж взмок.

      У Явана от этой порки живого места на теле не осталось – даже шкура львиная от колдовского кнута не спасла.

      И покуда побитый богатырь от боли извивался да очухмянивался, этот подлый мухомор над ним уже нарисовался и в своей манере издевательской закривлялся:

      – Ну чё, телёночек вредный, отведал Ловеярова угощения? Хе-хе! Знатно упарился али не? Ишь кожа у тебя какая броневая – не мочалится