Сын Ра. Волшебный эпос. Владимир Радимиров

ногах членистых да двух клешанинах увесистых. На концах ножищ у него крючья были загнутые, а клешни были словно серпы громадные. Сам-то краб чёрен оказался, точно мокрый камень, а одна клешанина белая у него была и в полумраке светящаяся. «Ага! – обрадовался Яван, в засаде своей сидючи. – То, что клешня белая, это к лучшему – ужо я тебя, дорогуша, прищучу!»

      А чудовище постояло-постояло, покуда с него вода стекала, да к горе, вращая глазами, потопало. Заковыляло по песку да по гальке, ногами – шур-шур-шур – шуршит и на жертву привязанную жадно глядит. И вроде как похохатывать начало.

      Вот оно к горе той приблизилось, по склону быстро вскарабкалось, возле жертвы уселось и противным голосом заскрипело:

      – Ух, какой молоденький, какой сочненький человечечек! Хо-хо! А душоночка какая созревшая! Ха-ха! А тельце какое нежное! Хе-хе! Я два месяца не ел, всё постился да терпел – знатно же я сейчас попотчуюсь! Ох-хо-хо!

      Далевид, хоть и был он парнем непугливым, а и то от страха весь застыл, монстыря́ этого вблизи видя; побледнел он, словно мел, и ни словечка вымолвить стал не в силах. Ещё бы – эдакое страшило к нему подступило! Далька перед этим уродом, словно цыплёночек перед коршуном!

      Ну а чудище ещё ближе к нему придвинулось, воздух с шумом в себя потянуло и далее загнусавило:

      – Ой, как пахнет-то! Ты, людяшок, должно быть вкуснющий – ну объядение прямо! Хо-хо-хо!.. Только ты, козявчишка, не радуйся – я тута снедать тобой не стану. Мало ли чё! Я тебя с собою возьму, ага. Яд в твоё тело впрысну, и ты околодеешь, дабы сподручнее было тушку твою волочь. Ох-хо-хо-хо!

      И опять, значит, от наглого хохота аж заходил весь ходуном. А потом на лапах приподнялся и клешанину белую к своей жертве начал протягивать.

      «Ну, теперя самая пора!» – решил мгновенно Яван. И на горку-то скок-поскок – и он уже тама, возле этого хама! Да, не долго смекая, ка-ак долбанёт палицей по протянутой клешне! Так и переломил её на хрен!.. Видать, от души Ванюша приложился, достал уже чёртов краб его своей наглостью – насилу Ваня до дела дотерпел, пока в засаде сидел. А потом за другую клешню Ванюха чудовище ухватил и ну держать его что было сил.

      Что тут началося! О-о! Крабище схваченный с перепугу заверещал отчаянно, лапищами засучил по камню… Судорогой дикой потом его скорёжило… Видать, крепенько Яваново явление его огорошило. Ну а Ванька держит гада крепко, не отпускает… Подёргался тот в богатырских руках, побился и вдруг… слабеть начал заметно и в размерах уменьшаться принялся: эдак весь сморщился, съёжился, скукожился, а затем только чуфф – в ма-а-ленького такого крабика превратился. А из отломленной белой клешни ослепительно огненный шарик медленно выплыл. Яваха ладошку лодочкой сделал, под шарик её подвёл, а тот в ладонь-то и опустился, словно приглашение его принимая.

      – Погоди, кусочек белого света, не улетай! – попросил его Яванушка, улыбаясь. – Ты, брат, мне ещё пригодишься…

      А сам