Призраки из прошлого и другие ужасные истории. Алла Озорнина

А дядя Миша тем временем быстро наматывает сначала на одну, потом на вторую ногу серые тряпицы.

      – Теперь толкай ноги в валенки! – командует дядя. – Не слетят?

      – Да вроде нет…

      Мне становится смешно. Для похода в туалет целая, как говорит дядя Миша, смена экипировки, да еще и портянки в придачу. Хотя туда я, наверное, вполне мог бы сбегать в ботинках и куртке Геннадия Борисовича.

      Дядя отходит в сторону, почти не мигая смотрит на меня восхищенным взглядом.

      – Что тут скажешь? Красавец, да и только! Толстоватенький, конечно, но в этой телогрейке и ты кажешься даже… хм… худощавым! – Он тянет меня в соседнюю комнату, туда, где, оказывается, находится зеркало. – Сейчас убедишься! – Ковыляя с непривычки в валенках, я с трудом удерживаю равновесие. От того, что я вижу минуту спустя, становится не по себе. Но на лице у дяди Миши, похоже, неподдельный восторг.

      – Видишь, какой ты красавец! Еще бы прыщи убрать… Неужели нет никакого лекарства? Если б не они – от девчонок у тебя отбоя бы не было, факт! А вообще, что-то долго ты одеваешься! Космонавты в космос и то быстрее собираются, – говорит дядя, как будто бы это я сам решил вдруг, как он выразился, сменить экипировку.

      – Красавец! – еще раз с чувством повторяет он. – Куда до тебя нашим-то! Ты теперь, можно сказать, деревенскее всех деревенских! Ну а теперь в нужник! Быстро! А то обмочишься!

      Открыв дверь в сени, предупреждает:

      – Не налети, тут кадушка стоит, помнишь? Во-о-т… Все нормально. Теперь иди.

      Я выхожу на крыльцо и чувствую, как лицо после теплого помещения стягивает морозный воздух.

      – Через этот огород перебежишь, там строение такое будет… – напутствует сзади дядя Миша. – Увидишь. Вот это самый узел и есть. Да, света там нет. Так что будь осторожен. Не провались.

      – А куда я могу провалиться?

      – Ну это… Дырка там посередине в полу, ну, отверстие, в темноте можно не увидеть. Ну, словом, разберешься. Беги!

      Легко сказать, беги. Какое там беги, я еле доковылял до нужника, который внешне напоминает собачью конуру, только сильно вытянутую вверх, делаю шаг вперед и понимаю, что нога все-таки попадает в отверстие, о котором только что говорил дядя Миша. Вытаскиваю ногу и сую руку в карман, чтобы достать телефон и посветить, где что находится, но вспоминаю, что он остался в куртке.

      Что делать, приходится открыть настежь дверь, чтобы разглядеть, где в полу нужника находится дырка. Закончив со своими делами, выхожу на улицу и… замираю. Во-первых, от того, что в голове будто бы начинают взрываться какие-то бомбочки. И во-вторых, там, за забором, вдоль дороги медленно проплывает над землей одинокая душа замученного стражника. Точь-в-точь такая же, какие мы видели с Геннадием Борисовичем, когда шли по лесу. Душа медленно заворачивает за угол и исчезает.

      И тут же слышится нетерпеливый голос дяди Миши:

      – Петька, ты где? Живой хоть?

      Над крыльцом по-прежнему горит тусклая лампочка, туда и иду. Взгляд выхватывает еще один огонек – неровный, прерывистый, далекий, висящий чуть ли не у самого