Призраки из прошлого и другие ужасные истории. Алла Озорнина

у меня уроки с утра! Да и пришел-то я не для того, чтобы похвастаться первым местом. Я вам, Дмитрич, родственника привез.

      – Какого еще родственника? – настораживается дядя Миша. – Должен, правда, племяш, точнее, муж племянницы приехать, но это только послезавтра. В Читу рвану с утра, чтобы в аэропорту его встретить, самому-то непросто сюда добраться.

      – Да приехал уже родственник, – смеется Геннадий Борисович и оглядывается по сторонам. – Петя, где ты?

      Я отхожу от забора и приближаюсь к дяде. Честно говоря, этого мне не очень-то хочется – начнет удивляться, почему я такой толстый, да еще с прыщами на лице.

      – Постой, постой, – произносит дядя Миша, вглядываясь в мою физиономию, – а ну-ка… Петька, что ли? Бумажкин?

      – Я…

      – Вместо отца приехал?

      – Вместо него.

      – И то радость, – обходя меня со всех сторон, говорит дядя. – Только вот толстоват немного. Ну да ладно. Все равно свой. – И, обращаясь к учителю, добавляет: – Ну, спасибо, Борисыч! А я вот все думал, чего это мне последние три ночи степной орел снится? А это, оказывается, ко мне московский орел летел!

      – До свидания! – кричит Геннадий Борисович и исчезает в темноте.

      – Геннадий Борисыч! – кричу я вслед. – А ботинки, а куртка?

      – Встретимся завтра! Отоспись и часикам к двенадцати приходи в школу!

      Дядя Миша ведет меня к крыльцу, собака опять лает.

      – Сабля, да свои же! – прикрикивает он на нее и подталкивает меня в открытую дверь. Я делаю шаг вперед и налетаю на какую-то бочку.

      – Тьфу ты, забыл предупредить, тут же капуста квашеная стоит, мы-то привычные, обходим…

      «Кто это мы? – проносится в голове. – Ведь он же писал, что один живет», но в это время распахивается вторая дверь, и я оказываюсь в просторной, чисто побеленной кухне. У окна стоят лавка и стол, у стены – большой шкаф.

      – Раздевайся, Петька, – говорит дядя Миша, – чувствуй себя как дома! Чай варить будем.

      Глава 6

      Я немного теряюсь. Варить чай…

      – А с чем вы его варите? – спрашиваю я, усаживаясь на табурет.

      – Как с чем? – удивляется дядя Миша. – С водой… А в Москве с чем варят?

      – У нас не варят, а кипятят…

      Возникает пауза, во время которой я набираюсь смелости, чтобы сообщить о возникшей вдруг насущной потребности.

      – Да, дядя Миша, а где тут у вас санузел, руки помыть… Да и вообще…

      – Для рук вон рукомойник в углу, а остальное, то бишь нужник, в другом месте. За огородом.

      – За огородом? – спрашиваю я, решив, что ослышался.

      – Ну да. А где ж ему еще-то быть? Пойдем, покажу.

      Дядя Миша подходит к двери, я поднимаюсь и иду следом.

      – Одеваться надо, – говорит дядя Миша.

      – Зачем?

      – Ну как зачем, холодно ведь. – Он чешет за ухом. – На улице поди под тридцать. – Я вспоминаю, что слышал где-то, будто в некоторых селах, даже в школах, туалеты на улице, но не верил этому.

      – Так вы что, его отапливаете? – спрашиваю я, потому что не представляю, как в такой мороз может быть неотапливаемый туалет.

      Дядя