Гроза в Безначалье. Генри Лайон Олди

еще кто? – раздраженно спросил Арджуна, сдвигая густые брови.

      – Местный, – я усмехнулся, но лицо сына по-прежнему оставалось сумрачным.

      Странно.

      Раньше он был отходчивей и уравновешенней – если только дело не касалось соперничества в воинском искусстве.

      Ракшас же воспринял вопрос Арджуны, как руководство к действию, и разразился рыданиями.

      У меня самого слезы на глаза навернулись – до того жалостно!

      – Ведь я не просто зверь лесной, пугало достойных людей! – вопия, он бил себя кулаками в грудь, и вопли от этого выходили гулкими, как рычание большого гонга. – Я – брахмаракшас[20] Вошкаманда, проклятый сто лет тому назад аскетом Вишвамитрой за принуждение к мужеложству! Молил я разгневанного аскета о смягчении кары, и сжалился надо мной мудрец…

      «Вот это ты врешь, приятель,» – подумал я. Аскет Вишвамитра, чье имя на благородном языке означало «Всеобщий Друг», был притчей во языцех; и все знали, что Друг скорее вдоль и поперек распроклянет тебя за косой взгляд, чем смягчит проклятие хоть на половинку трути[21]!

      По лицу Арджуны было видно, что наши мысли сходятся.

      Еще бы: Всеобщий Друг, милейший аскет Вишвамитра, о котором я расскажу как-нибудь в другой раз, числился в списке предков моего сына и до сих пор пребывал в добром здравии! Так что когда Друг объявлялся как гром с ясного неба, желая погостить на досуге во дворце Арджуны – всем, и слугам, и хозяевам, приходилось ходить на цыпочках и приклеивать к губам улыбочку, если они не хотели схлопотать сотню лет в козлином облике!..

      – И сказал мудрец, – орал меж тем ракшас, надрываясь, – что как только узрею я Владыку Индру и сына его, Серебряного Арджуну, стоящих рядом – то снимут они с меня бремя проклятия! И стану я смиренным брахманом, который живет в благоустроенной обители близ реки, имеет трех… нет, четырех прекрасных жен, детей в изобилии, многих коров и обширные духовные заслуги! Смилуйтесь, могучие, освободите!

      – Врешь, небось? – спросил Арджуна, поворачиваясь к заплаканному людоеду.

      Похоже, в первую минуту ракшас хотел кивнуть.

      Вместо этого он, не вставая с колен, шустро пополз к нам.

      – Да разве посмел бы я, Витязь…

      Глаза моего сына полыхнули серебряным огнем.

      Сперва я не понял, в чем дело. Количеством прозвищ Арджуна вполне мог соперничать со мной. Его звали собственно Арджуной, то есть Сребрецом или Серебряным, за цвет кожи и металл гневного взгляда. Его звали Белоконным, и это не требовало пояснений. Его звали Обезьянознаменным за изображение обезьяны на стяге, которое умело рычать во время боя – и никто никогда не додумался обратить внимание, что Арджуна похож не только на меня, но и на обезьяну-символ… нет, об этом я больше не хочу говорить.

      Также Арджуна был известен как Густоволосый, Богатырь, Пхальгуна (потому что родился под созвездием с тем же названием), Савьясачин-Левша, Победоносец, Носящий Диадему…

      Не устали?

      Я, например, устал.

      Поэтому

20

Брахмаракшас – благочестивый ракшас; дух брахмана, недостойно ведшего себя при жизни – уводил чужих жен или коров, похищал имущество других брахманов и т. п.

21

Трути – ничтожно малый промежуток времени, 1/5 секунды.