Мемуары шпионской юности. Вячеслав Гуревич

мне следовало отследить этого Джоша до метро, сесть на поезд №1 в направлении «Даунтаун» (скорее всего), следить за ним со станции… Но мне уже это надоело, сколько можно все делать по правилам? Правила – это для тех, с серебряными ложками во рту, папа-мама в министерстве, пара звонков – и ты в шоколаде, «не клади ногу на ногу»… а я что? Что я имею с тех правил? Я уже провел в Америке четыре месяца, которые были как сорок лет; я мог пройти весь город от Брайтона до Вашингтон-Хайтс с завязанными глазами; я обошел Кристофер-стрит, где педерасты обсасывают и облизывают друг друга на каждом крылечке, и Девятую авеню, где на каждом углу тебе предлагают «дайм-бег», или пластиковый пакетик с колумбийской на червонец; и Сент-Маркс, где придурь с выжженными невидящими глазами все ждет пришествия Боба Дилана, или Мика Джаггера, или все равно кого, потому что он когда-то играл в каком-то подвале за углом. Я изучил все Бродвеи – западный (художники), восточный (китайцы), северный (никто не знает). Я приставал ко всем насчет поговорить – в метро, в барах, на улице… народ отвечал охотно, надо мной смеялись, да иной раз и я смеялся в ответ, что существенно повышало градус мир-дружбы. Мой акцент таял, как снежная баба в Майами (Майрону об этом знать не надо), и я все равно чувствовал, что я буксую в песке, или в грязи, или даже на гаревой дорожке…

      – Эй! Tovarish! – крикнул я Джошу, когда он двинулся к выходу.

      Брюки хаки, легкий льняной клифт, узел галстука отпущен, верхняя пуговица расстегнута, здоровенные очки Aviator – точь-в-точь образцовый профессиональный интеллигент с Upper West Side, – может, даже заведует разделом перформансов в «Таймс»?

      – Ye-e-e-es?

      – Могу ли я заинтересовать вас чертежами новехонькой советской ядерной подлодки «Виски-класс»? У нас тут распродажа, все чертежи со скидкой девяносто процентов членам профсоюза. За кэш предлагаем систему наведения торпед, прямо с завода – нравится?

      – У вас закончились медика́менты, Tovarisch Закс – я правильно произнес вашу фамилию? Какая фамилия у вас была в России – Захаров? Захаревич?

      Акцент у него был вполне приличный. За прибалта сошел бы. Эдакий горячий бруклинский парень. Он не замедлял ход ни на секунду. Ни для меня, ни для юбочек первокурсниц, взлетавших над загорелыми бедрами. Шел, как танк, по прямой.

      Я «прочел» его по-быстрому. Ему нужно было отвезти папку Майрона на Федерал Плаза. Но прежде ему надо было отвязаться от меня и поймать такси. Вот ведь засада какая. Так всегда, когда имеешь дело с этими, которым деньги на расходы немерено выдают. Теперь мне нужно было выбирать: то ли я буду настырной заразой прямо сейчас, или позже придется вести себя подозрительно (при нашей следующей «случайной» встрече).

      – Послушайте, Конкорд, у меня есть доказательства, что Майрон двойной агент.

      «Не повернул головы кочан», гад.

      – Я кой-чего забыл сказать на интервью на въездную визу в Риме.

      Его лицо перекосилось, как будто съел целый лимон.

      – Позвоните в установленные часы. Наш номер есть в телефонной