Стихия смерти. Юлия Лилея

громадный амбар, где такие же, как и он, молодые мужчины. Связанные, пораненные, в глазах каждого ярость и боль. Не давая опомниться пленникам, воины забирали по несколько человек в день.

      Потом слышались, будто издалека, звуки воя, раздирающие душу. Словно вся тоска мира соединялась в этих стонах. Севинцы падали на пол, им хотелось закрыть уши и ничего не слышать.

      Вот пришла и его очередь. Мужчин отвели во дворец, затолкали в узкую темную комнату, забирали по одному. Тар почувствовал себя скотиной, которую ведут на убой. Душераздирающий вой раздавался совсем близко. Его поволокли следующим. И когда он открыл глаза, жмурясь от света, то заметил, как другой воин оттаскивал тело из зала – посиневший, с вываленным на бок языком чернильного цвета. Больше ничего не успев заметить, он оказался в тронном зале.

      Высокий воин быстро приблизился к нему, смотрел прямо в глаза, не мигая, словно гипнотизируя, наложил ладони на область сердца. Все померкло в глазах, стало тяжело дышать. Казалось Тару, что вытягивали его душу медленно, по капле. Ему хотелось кричать от боли и тоски, но сил не доставало. Снова и снова видел он черные ладони перед собой, потом ощущал их жар на грудине. Совсем обессилев, Тар упал на пол. Последнее, что он слышал перед забытьем – чей-то нечеловеческий вой.

      Проснувшись, молодой мужчина потряс головой, пытаясь вспомнить или совсем забыть недавние события. Вновь пополз он к плошке в углу, вновь плевался от содержимого. Но и сам не замечал, как выпивал её до конца. С кровью силы быстро восстанавливались, а память становилась, словно сито. До боли знакомые образы ускользали, будто в тумане, и на третий день Тар уже не помнил, как его звали, откуда он родом, из какой он семьи и что его любимицей была младшая сестра Луз.

      Утром в каморку вошел коренастый темный воин, подал темное одеяние и оружие – боевой топор с длинной рукояткой.

      – Теперь ты – панорам – воин армии Тьмы.

      Облачившись, новоявленный панорам преданно ждал дальнейших приказаний.

      Тара, как и всех новообращенных отправили в казармы. Они оглядывали друг друга, без любопытства просто запоминая детали, словно заново знакомясь, хотя многие были из одних поселений.

      На следующее утро их разбудил громкий окрик командира отряда с командой: «Стройся»! Молодой воин вскочил с дощатой лавки, схватил выданный топор, и вместе со всеми выбежал из длинного строения. Воины строились, кто-то не понимал, что делать и сразу же получал пинки и указания более опытных. Начальствовал ими крепкий панорам, одетый почти также как они все – темные портки и рубаху с длинными рукавами, опоясанный бордовым кожаным широким поясом и ножнами, из которых выглядывала рукоятка меча, его так и звали – Командир. У обычных воинов был черный широкий пояс и вооружены они были боевыми топорами с длинной рукояткой. Осмотрев их и увидев, что кто-то не взял оружие, рьяно гаркнул на провинившегося, и тот мигом отправился за своим топором. Командир зычно скомандовал:

      – Шагай!

      Он развернулся и они двинулись в сторону другого строения. Немного пройдя, они зашли под вытянутый дощатый навес,