Гончарный круг (сборник). Аслан Кушу

или в Сибирь.

      – Работать можно по-разному!

      – На что намекаешь, Исмаил?

      – У тебя во врагах пол-округи ходит. Нельзя так относиться к людям!

      – За три года в соседних округах четырех начальников ОГПУ сняли, – разгоряченно продолжил спор Хаджемук. – За что думаешь? Поблажки нездоровым элементам делали. И где эти товарищи теперь? Одни ведут задушевные беседы с аллахом, другие – камни таскают.

      – Присмотри себе камеру, пока положение позволяет, – съязвил Дауров. – Не минет и тебя сия чаша, на заслуги не посмотрят, коль перестанешь кого-то наверху устраивать!

      – Не будем загадывать наперед. К тому же, успокойся, не взяли Казбека, сбежал он.

      Погорячившись, они смолкли. Исмаил присел в углу и прислонился к хранящей прохладу стене.

      – Не выходит из головы Хаджитечико, – прервал он молчание. – Странная привычка была у парня – даже в сухую погоду ходил по-над плетнями, словно обувь боялся испачкать.

      – Все не как у людей! – бросил Хаджемук.

      – Я спросил его перед гибелью, зачем так ходишь. Из скромности, говорит, не хочу занимать дорогу, как некоторые.

      – Чушь какая! Дороги для того и делают, чтобы по ним ходили.

      – Нет, в его ответе был иной смысл, – произнес Исмаил. – Наша ошибка, Заур, в том, что мы с самого начала заняли всю дорогу – ни пройти, ни продохнуть людям. Так жить нельзя!

      – Создается впечатление, что мы уже говорим на разных языках и никогда не поймем друг друга, – заключил Хаджемук.

      – Может быть… – ответил Дауров.

      А на улице по-прежнему тянулся в зное день лета и плыла в мареве, обезображиваясь, округа.

      – Сейчас все бегут, – устало продолжил Заур. – Недавно вот сообщение получил из Златоуста. Бежал хорошо известный нам Бандурко. Будь осторожен, Исмаил, один из моих агентов видел его в Закубанье. Злопамятен этот бандит, на тебя выйдет рано или поздно счеты сводить.

      – Я смогу защититься, – ответил тот.

      Уволившись из ОГПУ, Исмаил записался в колхоз, несколько дней ездил на сенокос на дальние луга. С непривычки болели руки, зато спал он теперь крепким и здоровым сном. Но прошлое напоминало о себе. Простые колхозники относились к нему с некоторой опаской, начальство – с явным недоверием, и был он одинок.

      Однажды ночью кто-то сбросил в его комнате со стола графин, который со звоном разбился вдребезги. Исмаил проснулся. В полумраке стоял человек. Это был Бандурко. Дауров присел в постели.

      – Революционную бдительность потерял, дверь не запираешь, наган под подушкой не держишь, – вкрадчиво произнес незваный гость.

      – Что тебе нужно? – Исмаил поднялся.

      – Сиди! – приказал Бандурко. – Что нужно? Или сам не знаешь? Жизнь твоя!

      – Кто же отдаст тебе запросто жизнь, – усмехнулся он. – Я, как и ты, совершил немало ошибок. Время нужно, чтобы исправить их.

      – Не предоставится, – ответил Бандурко. – По твоей милости я пять лет баланду хлебал, чахотку заработал, руку правую на лесопилке потерял. Но ничего, справлюсь