Гончарный круг (сборник). Аслан Кушу

косогор, проехал около километра и остановился. Ипполитов приподнялся, посмотрел вперед и присвистнул: «Ничего себе! Немало, видно, древние здесь народу положили, пока воздвигали эту громадину». Поднялся и Айвар. Городище, в котором ему было определено «разгребать пыль веков», действительно представляло монументальное зрелище. Глубокий ров, а за ним высокий вал, оба вытянувшиеся дугой с юга на север, а внутри твердыни – курган, не уступавший величием и размерами большим египетским пирамидам. Все это на востоке замыкалось рекой с подвесным мостом, за которой раскинулся аул.

      Айвар сбросил палатку, инструменты, надел рюкзак и спрыгнул с машины. «Вот тут и будешь работать, – пояснил, выскользнув из кабины, руководитель экспедиции Гурген Аракелян, прозванный студентами за страсть к раскопкам Кротом. – Могилу и сокровища Чингисхана ты здесь, конечно, не найдешь, – но предметов быта средневековья должно быть много».

      Распорядившись, Керопович так же проворно скользнул в кабину, и грузовик, ухнув, словно довольный тем, что избавился от одного ездока, поехал дальше.

      Поставив в крепости палатку и выбрав место для раскопок, Айвар рьяно взялся за дело и работал несколько часов. Найденные к полудню черепки, изъеденные временем и ржавчиной наконечники стрел и ножницы описал и сложил в рюкзак. Но ему хотелось чего-то большего, и азарт искателя отгонял усталость, но к вечеру она все же навалилась. Спина с непривычки ныла, а ладони от черенка лопаты покрылись пунцовыми пятнами. Смеркалось. И как любой человек, горящий на работе, разгибаясь над незавершенным, с тревогой смотрит на закат, он обернулся на запад.

      На валу, в лучах спрятавшегося за ним светила сидел старик, опираясь подбородком на руки, сложенные на костыле, совершенно безучастный ко всему, как восковая фигура. Айвар принялся собирать инструменты, и пока делал это, старик, появившийся, словно див восточной сказки, из ниоткуда, также быстро исчез в никуда. «Чертовщина какая-то, – подумал Айвар, вновь посмотрев на вал, и, усомнившись в том, что вообще видел кого-то, тронул себя за виски и предположил, – может, голову за день напекло? Нет, вроде…»

      В городище пришла ночь, сделав призрачными его силуэты, наполнив стрекотом полевых сверчков, запахами налившихся за весну и еще не выгоревших трав и цветов. Помывшись в реке, Айвар забрался в палатку и, несмотря на неудобства, от усталости не шелохнулся, потом Морфей сладко объял его и уволок в свое сонное царство…

      Проснувшись поутру он полной грудью вдохнул свежий и бодрящий воздух, сбегал босиком по подросной траве к реке, умылся холодной водой и, оценив все прелести жизни вдали от городской суеты, в хорошем расположении духа взялся за работу. Он копал до обеда, но следующий культурный слой не дал ничего, что могло бы утолить жажду поиска. Решив передохнуть, Айвар отложил лопату и вновь увидел на валу старика, который, как показалось теперь, был вовсе не безучастным и наблюдал за ним с многозначительной улыбкой. А когда Айвар снова взялся за лопату, окликнул:

      – Сынок,