Вахта Барса. Петр Альшевский

открывать?

      Ха. Мои здоровенные уши впервые назвали ушками. От неподобающего мне волнения у меня свело живот… возбуждение не оставило возможности для маневра; на весеннем балу согбенных людей с ограниченными умственными способностями трещали, плюясь искрами, свечи: фотографируйте их огонь, заваливайтесь со мной в ванну и через двенадцать этажей смотрите на звезды, я не намерен быть в стороне; давая старт забегу, Пасханалий Стартер выстрелил мне в грудь, в его Гипер-Биг-Мак чего-то не доложили… прелые запахи типичной незадачливости, сдвиги, осложнения, пестрота, в домах сдвигают шторы, они меня не ждут, я протестующе дергаю кадыком, непрерывно теряя в безмятежности, шипучая водка не сплачивает.

      Филипп Осянин подавал ее с пузырьками, изумительно чувствуя блюз: между ним и шальным удмуртом Ижаем существует телепатическая связь. На что положил жизнь, друг Филипп?

      На то, чтобы научиться на нее класть.

      В тебе укореняется злость; тебя готовят, готовят в жертву, не поддавайся.

      Мне нужно только здоровье и тишина. Притаптывая на ветхом мостке над болотом, я не орал со слезами в мобильный. Ненасытно осмысливая происходящее, отклонялся от крупных снежинок и язык прилип. К нёбу? Нет…

      Страшно. Ничего страшнее не слышал. На воде поднос, на нем рыбья голова, Иоанн Предтеча – символ смерти и безмолвия, лопоухий поп опутан кабелями, на смену Богу… кто придет Ему на смену? кто пришел, кто подмял под себя, ловя в измельчавших потоках Глобального Сознания бьющих током угрей – мы извивались. Просто так не давались.

      На узких дорожках между засыпанных могил, в зимнем лабиринте Даниловского кладбища у меня сперло дыхание, прояснился внутренний взгляд, приходи в мои сны. Поговорим. Дымя затухающей трубкой, я в любой момент могу добавить, наслушавшись обрывков речей с далеких планет: «правда жизнь твоя… правда твоя жизнь… меня от вас тошнит… взойди на костер, перестань общаться в вашей колонии обезьян… шур-ду-ба… чур-ду-хо…»; по подиуму бродят унылые модели, вперемешку с матросами гуляет щетинистый ветер, следуй Всевышнему… находи с ним компромисс – это цветы под окном, это жуткий мороз, это облачные пейзажи, создающие неопределенное настроение в закоулках смотрящей в пол столицы; прочищая горло, заорал жареный гусь – верно говорят, что все только начинается.

      Ты, Максим, отстаешь. А? Праздник давно идет. Мы едем к трепещущим подругам, и нас, наверное, не впустят; Петровка дышит нам в спину, в здании правительства Москвы Семен «Ракета» думает открыть пиратскую радиостанцию, где, опираясь на кулаки, он сдавленным голосом призовет никого не бояться, ни о чем не мечтать, никому не давать себя использовать; рожденные жить вырываются в космос, ремнями стянуты не исключительно бесноватые – мы мирное население.

      Они бросят против нас войска. Входите, не стесняйтесь, концентрируйтесь в теплых павильонах, приобретайте портфели для документов и устанавливайте современные непрозрачные