Ночной соблазн. Элизабет Бойл

не бывать, – раздался голос за спиной.

      Гермиона круто развернулась. Она считала, что, кроме нее, в комнате никого нет, но перед ней стояла леди, почти ровесница ее матери. Гермиона не узнала ее, но, судя по одежде и драгоценностям, она была богата и знатна.

      – Он не увидит вас, – повторила незнакомка.

      – Я понятия не имею…

      – Лорд Рокхерст. Вы только сейчас гадали, заметит ли он вас сегодня ночью. Боюсь, что этого не произойдет.

      Гермиона во все глаза уставилась на женщину. Неужели она, сама того не сознавая, говорила вслух? А иначе, как же леди узнала…

      – У нас очень мало времени, так что слушайте внимательно.

      Гермиона поднялась.

      – Простите меня. Мы знакомы?

      – О, какая ужасающая невоспитанность с моей стороны! Я Куинс. Итак, как уже было сказано, у нас почти нет времени.

      – Да, но, леди Куинс…

      – Нет, дорогая, просто Куинс. Ваш искренний, искренний друг Куинс.

      Леди улыбнулась, и Гермиона заметила, что, если не считать нескольких мелких морщинок у губ, лицо у нее совсем молодое. А огромные голубые глаза сияют неким внутренним светом.

      Но несмотря на дорогой наряд и возможную принадлежность к одной из лучших семей, возможно, даже герцогских, Гермиона заподозрила, что женщина безумна.

      – Рада была познакомиться э… Куинс, но, думаю, мама уже беспокоится…

      – Господи, я и не думала, что все будет так сложно. Надеялась, что вы, как истинная Марлоу, не окажетесь столь упрямой и недоверчивой подобно Шарлотте.

      Шарлотта?!

      – Вы знакомы с Шарлоттой?

      – Конечно. У вас на пальце ее кольцо. По крайней мере принадлежало ей. Пока она в нем нуждалась. Потом оно стало вашим, когда вы его нашли.

      Гермиона стала пятиться к двери. Эта женщина совершенно не в себе.

      Однако, услышав ее следующие слова, она застыла как вкопанная.

      – Вы загадали желание. В точности как Шарлотта. Конечно, это весьма проблематично, поскольку речь идет о нем, и, осмелюсь сказать, Милтон не слишком будет доволен, но мы сделаем все возможное, чтобы избежать неприятностей.

      Уверенность Гермионы в том, что тошнота больше ее не одолеет, мигом испарилась.

      – Вы имеете в виду лорда Рокхерста?

      Куинс съежилась:

      – Умоляю, не произносите вслух это имя!

      – Но почему? Что такого страшного в лорде Рокхерсте?

      Теперь настала очередь ее собеседницы измениться в лице и позеленеть, и Гермиона решила, что незачем настаивать, тем более что Куинс реагировала на лорда Рокхерста точно так же, как она сама.

      Что же, есть некоторое утешение в том, что она не единственная в мире женщина, которую выворачивает при одном упоминании имени графа.

      Куинс обернулась и взглянула на дверь, нервно теребя ручки ридикюля.

      – Если бы только вы пожелали чего-то более разумного! Я начинаю верить, что Милтон был прав и дело кончится очень плохо.

      Гермиона невольно взглянула на свою руку. Под золотистым шелком перчатки