Ночной соблазн. Элизабет Бойл

нахмурился. Ветер. Вот оно!

      Он понюхал воздух и уловил среди вони и смрада тонкую нотку аромата цветущей яблони.

      Ее духи.

      Значит, она все еще здесь. И совсем близко!

      – Где она, мальчик? – спросил он Роуэна. – Покажи мне.

      Он мог бы поклясться, что пес улыбнулся, прежде чем вскочить и направиться к крыльцу. Наклонив голову, он подтолкнул носом пустое место.

      Рокхерст подошел и встал на колени рядом с собакой. Протянутая рука немедленно наткнулась на мягкие женские округлости. Ее грудь! Идеально округлая, теплая грудь!

      Рокхерст отдернул руку и бросил укоризненный взгляд на Роуэна:

      – Очень нехорошо с твоей стороны! Ты должен предупреждать хозяина, прежде чем тот натворит дел.

      С этими словами он снова протянул руку на этот раз намного осторожнее. Пальцы скользнули по шелковому платью, ленточкам и вышивке по краю модного выреза и коротким рукавчикам, по рукам. Одна была в перчатке, на второй перчатки не оказалось.

      Он раздевал в темноте достаточно женщин, чтобы понять: эта хорошо и модно одета. Хуже того, молода, ибо ее кожа была тонкой и нежной, тело – налитым. Не то что роскошная полная фигура матроны или светской женщины. Руки нежные и мягкие, сразу видно, что ей не знаком тяжелый труд.

      Значит, перед ним мейфэрская дебютантка.

      Рокхерст присел на корточки и покачал головой. Что она делает здесь? В Дайалсе? И как ей удалось сделаться невидимой?

      Нет, должно быть, он не так все понял. Она не какая-то светская мисс, и, что бы там ни говорил Милафор, это вообще не человек.

      Примечания

      1

      Страж лондонского Тауэра. – Здесь и далее примеч. пер.

      2

      Ирландская народная песня.

      3

      Привидение-плакальщица в ирландском и шотландском фольклоре, оплакивающая умершего душераздирающими воплями.