Кавказ. Выпуск XXIV. Легенды и предания. Сборник

его за руки и связали. А потом начали насмехаться злорадно:

      – Так, значит, ты не хочешь подчиняться?

      Пастух молчал и думал об одном: только бы не нашли его любимую за камнем.

      Злодеи подняли пастуха, раскачали его и бросили с обрыва вниз.

      Раздался отчаянный крик. Из-за камня выбежала испуганная девушка, бросилась к обрыву и увидела далеко внизу окровавленный труп любимого.

      Бейголи хотели схватить красавицу, но отступили в страхе: девушка, неподвижная от горя, на их глазах стала превращаться в камень, а из глаз ее потекли слезы. Они текли долго, пока глубокая чаша в Земле не наполнилась до краев вровень с обрывом. Так из слез девушки, синих, как ее глаза, похожие на весенние лесные цветы, образовалось озеро.

      А сама она окаменела и превратилась в утес, застывший над озером в вечной печали.

      С тех пор князь и княжеские бейголи боялись посещать это место: им казалось, что утес раздавит их, а озеро заманит в свою глубину и утопит.

      Но однажды в горах разразилась гроза небывалой силы. Всю ночь лил страшный дождь, сверкали молнии, и буря раскачивала не только деревья, но и вершины гор. А наутро жители аула, выйдя из своих домов, не нашли замка на его обычном месте: он исчез вместе с князем и княжескими бейголями. И поняли люди: это девушка наказала злодея за смерть пастуха.

      Когда по утрам солнце встает из-за гор, оно бросает первый луч на одинокий утес, и утес начинает розоветь, а потом розовеет и озеро. Утес отражается в чистых волнах, всматривается в них, словно ищет кого-то, и в тихом шелесте слабого утреннего ветерка слышится как будто нежный голос девушки, которая зовет пастуха, шепчет ему о своей вечной любви.

      Но не приходит пастух, и тогда утес чернеет, над ним собираются тучи, сверкают молнии, и в озеро вновь льются голубые слезы: это девушка оплакивает любимого, загубленного княжескими бейголями.

      Гибель хуламского злодея[12]

      Мы ехали вверх по течению реки Черек. Там, где дорога разветвляется надвое, подвода свернула вправо и вскоре въехала в Хуламо-Безенгийское ущелье.

      Начинало темнеть. Ущелье постепенно затягивалось туманом. Очертания гор принимали в сумерках формы каких-то сказочных, невиданных зверей. Местность вокруг казалась в этот предвечерний час удивительно мрачной, угрюмой.

      Мы добрались до теснины, где скалы, близко придвинувшись друг к другу, низко нависают над головой путника. Внезапно подул холодный, пронизывающий ветер, и завывания его отдавались по ущелью зловещим эхом. И, хотя лошади устали, возница, нахлестывая, погнал их вскачь. По его озирающимся взглядам было заметно, что место это внушало ему непреодолимый страх. Так мы проскакали километра три. Ущелье расширилось, ветер стих, и старик стал сдерживать разгоряченных лошадей. Наконец, мы приехали к чабанам, пасшим здесь колхозные отары, и могли дать отдых лошадям и себе.

      Уже поздней сидя у костра, я спросил своего спутника:

      – Тазрет! Чего ты испугался там, в теснине? Почему так гнал лошадей?

      Тазрет ответил не сразу. Он смотрел на огонь и молчал, погруженный

12

Записана со слов С. С. Прохорова. Легенда также до сих пор никем не была записана. Речь идет о Хуламо-Безенгийском ущелье, населенном балкарцами.