Робинзоны космоса. Франсис Карсак

не шевеля ногами, но довольно быстро. На мой взгляд, от Мишеля он отстал бы на этой дистанции всего метров на десять.

      Я сменил Вандаля, который тотчас принялся собирать образцы прибрежной флоры и фауны. А потом мы поехали дальше на север, держась от моря на расстоянии нескольких сотен метров. Путь был сложный, пересеченный старыми трещинами, круто спускавшимися к воде. Через три с половиной часа езды мы наткнулись на болото, в котором кишели гидры. Они были коричневыми, довольно мелкими – около полуметра – и не обратили на нас внимания. Чтобы обогнуть болото, пришлось взять восточнее. Лишь к вечеру оно кончилось, а мы смогли повернуть на запад и снова выехать к морю. Берег здесь тянулся низкий, песчаный. Против обыкновения, мы не остановились на ночлег и продолжали двигаться вперед при лунном свете. Идеально ровная полоса твердого песка позволяла ехать со скоростью до пятидесяти километров в час.

      Незадолго до восхода красного солнца побережье сделалось скалистым, и нам опять пришлось свернуть вглубь материка. Так, случайно, мы открыли озеро. Его юго-западный берег, к которому мы выехали, был низким, а с востока озеро защищала цепь скал и холмов. Густые заросли темной рамой окаймляли водную гладь, покрытую легкой рябью; вода при лунном свете переливалась и фосфоресцировала. Все было настолько мирным, настолько успокаивающим, что казалось почти нереальным. Опасаясь гидр – лишь позднее мы узнали, что для этих тварей подходит только солоноватая вода болот, – мы не стали приближаться и остановились на холме примерно в километре от озера.

      Мишель сменил меня на посту. Я настолько устал, что заснул мгновенно, а когда открыл глаза, мне показалось, что спал я всего несколько секунд. Однако сквозь окна уже просачивался свет голубой зари, и Мишель стоял надо мной, приложив палец к губам. Потом, стараясь не шуметь, он разбудил сестру.

      – Сейчас вы увидите зрелище, достойное богов!

      Мы вышли и не смогли сдержать крик восхищения. Озеро лежало перед нами, густо-синее с прозеленью, как толща льда на леднике, в пурпурно-золотой оправе. Прибрежные скалы оказались изумительного красного цвета, а деревья, трава и кустарник играли всеми оттенками желтизны. Лишь кое-где в этой гамме виднелись зеленые пятна, а холмы на востоке, над которыми вставал Гелиос, розовели, словно затопленные цветущим вереском.

      – Как же красиво! – воскликнул я.

      – Волшебное озеро, – подхватила Мартина. – В жизни не видела ничего подобного!

      – Волшебное озеро – прекрасное название, – заметил Мишель.

      – Мы его за ним и оставим, – сказал я. – Давай будить остальных.

      Мы ехали по берегу озера весь день. Поверхность его слегка волновалась от доносившегося сюда морского ветерка. Недалеко от северной оконечности озера, за высокой скалистой грядой, снова оказалось болото, сообщавшееся с морем. Пока мы его объезжали, я решил связаться по радио с советом. В этот момент Бреффор заметил гидр. Маленькие гидры коричневой породы налетели целой стаей и закружились