Тысячу раз умереть. Михаил Дабар

в морге? Ты это имеешь в виду?

      – И это тоже.

      – Не вижу в этом ничего странного.

      – Ты сама предложила погулять.

      – Потому что от тебя этого точно не дождешься. Я это еще в морге поняла.

      – Как?

      – На твоем месте любой парень попытался бы со мной познакомиться. Ты же завалился спать. Другой парень попытался бы взять у меня телефон, ты – нет. Другой парень сделал бы все, чтобы понравиться девушке, ты же… ты же…

      – Делал свою работу?

      – Да.

      – Тебя это задело?

      – Да. Я думала, да что же это за парень, который даже не хочет со мной познакомиться?

      – А почему я должен был сразу с тобой знакомиться?

      – Тебе же восемнадцать. В твоем возрасте все парни думают яйцами.

      – Правда?

      – А как, по-твоему, они ведут себя с красивыми девушками?

      – Не знаю.

      Она смущала меня своими вопросами.

      – Их приглашают на свидания, дарят цветы, покупают мороженое. Делают все, чтобы понравиться. Разве ты не знал?

      – Я знаю, но мы же с тобой только познакомились.

      – И какое это имеет значение?

      Мы подошли к Петропавловской крепости.

      – Для мороженого сейчас холодно и цветы быстро замерзнут, – сказал я.

      Мы встретились взглядом и несколько секунд смотрели друг на друга. Кристина рассмеялась. У нее был потрясающий смех. Я смотрел, как она смеется и чувствовал, что не зря согласился на эту прогулку. Воспоминания о первом января отходили на второй план.

      – Ты красивая, – сказал я неожиданно даже для самого себя.

      Она перестала смеяться. Казалось, я ее смутил.

      – Спасибо.

      Мы пошли дальше снова в полной тишине и снова я чувствовал себя комфортно. Зачем вообще разговаривать, если можно молчать?

      Кристина села на скамейку, присыпанную снегом.

      – Вот видишь, – сказала она, – на лавке много снега. На ней сидеть нельзя, а я сижу.

      – Не понял.

      – Ты сказал, что мороженое есть нельзя, потому что холодно.

      – Нельзя.

      – Ну и сидеть на лавочке нельзя, а я сижу, – она многозначительно смотрела на меня.

      Наконец, я догадался.

      – Подожди минутку, я скоро приду, – сказал я.

      К счастью, ближайший цветочный магазин оказался совсем рядом. Я не знал, какие она любит цветы, поэтому купил темно-красные розы. Когда я появился перед ней с цветами, она рассмеялась. Я искренне не понимал, почему она смеется, но не испытывал при этом никакого дискомфорта. Ее смех был действительно потрясающим.

      На весь оставшийся день мы забыли о значении слова тишина. Мы разговаривали и гуляли. Уже позже, через пару месяцев, когда я спросил ее, почему она в тот день так смеялась, она сказал, что своим поведением намекала мне на мороженое, а я принес ей цветы.

      – Но цветы же лучше, чем мороженое? – сказал я.

      – В тот день – да. Но если летом мы будем изнывать от жары, и ты снова принесешь мне цветы, я тебя убью.

      – Мы же в Питере, здесь не бывает жары.

      Через три месяца она переехала ко мне. Для студентки второго курса