Тысячу раз умереть. Михаил Дабар

чтобы проверить, нет ли поблизости оппонентов.

      Семья Ремизовых жила в доме сталинской застройки, недалеко от Московского проспекта. Эта квартира досталась им от родителей Кати. Сами родители переехали в Германию. В ней было четыре комнаты: зал, спальня и две детские, для Алины и Николая. Все это я знал из воспоминаний Александра.

      Когда мы подошли к домофону, Кристина посмотрела на меня.

      – И что нам теперь делать? Мы же не знаем номер квартиры.

      Я ничего не ответил. Пальцы сами набрали номер «18». Звонок шел долго. Я уже подумал, что дома никого нет, но Екатерина, наконец, ответила.

      – Кто там?

      – Екатерина, доброй ночи. Это я, Эрлик. Нам нужно поговорить.

      – Эрлик? В такой час?

      – Разговор серьезный.

      – Открываю.

      Домофон пиликнул.

      – Четвертый этаж, – сказала Екатерина.

      – Я знаю, – ответил я и снова почувствовал на затылке взгляд Кристины.

      Когда мы поднялись, дверь в восемнадцатую квартиру была приоткрыта. Мы вошли. Екатерина Михайловна ждала нас в тамбуре.

      – Моя дочь спит, поэтому говорите тихо. Что такого ты хочешь мне сообщить, чего нельзя сказать по телефону?

      – У вас есть листок и ручка?

      – Листок и ручка? Зачем тебе?

      – Надо.

      Она смотрела на нас несколько долгих секунд.

      – Сейчас принесу.

      Она вернулась через минуту.

      – Держи.

      Я положил лист на стену и начал писать.

      Девушки смотрели молча.

      – Вот, – сказал я, закончив, и протянул бумагу Ремизовой.

      – Что это? – спросила она, прочитав написанное.

      – Биткоин-кошелек и пароль от него. Он принадлежал вашему мужу. Там достаточно денег на памятник.

      – Что? Но…

      – Уже поздно, Екатерина Михайловна. Мы пойдем, – сказал я и направился к лифту, Кристина неуверенной походкой пошла за мной, с любопытством поглядывая на лист бумаги.

      – Но откуда…? – начала спрашивать Ремизова.

      – Это не важно, – перебил я. – Возьмите эти деньги, они ваши, и постройте памятник.

      Двери лифта открылись и прежде чем Ремизова успела что-то сказать, мы поехали вниз.

      – Откуда ты все это знаешь? – спросила Кристина, когда мы вышли на улицу.

      – Давай вызовем такси, дома я тебе все расскажу.

      Пока мы ехали домой, Ремизова звонила мне три раза, но я сбрасывал. Домой мы зашли, когда часы показывали час ночи.

      – Заварю чай, – сказала Кристина и отправилась на кухню.

      Я пошел в ванную. Лицо горело. Несколько горстей холодной воды помогли мне прийти в себя. Я все еще плескал себе водой в лицо, когда Кристина открыла дверь.

      – Чай готов.

      Я оперся на раковину и выдохнул. Кристина стояла у двери.

      – Эрлик?

      Так Кристина меня называла только когда предстоял серьезный разговор. Обычно она говорила «Эри».

      – Сейчас, – еще одна горсть воды не сделала меня готовым, к такому вообще нельзя было подготовиться, но стало легче.

      У Кристи были любимые чайные чашки, синие с цветочным