Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь. Карина Демина

все одно вас больше обычного будет.

      – Насколько больше?

      – Считай сам, Себастьянушка. Десятка, которая по отбору прошла…

      …от каждого воеводства по красавице.

      – Лизанька одиннадцатою… – Сие обстоятельство явно было не по нраву Евстафию Елисеевичу, который, быть может, и сумел бы возразить супружнице, но уж никак не генерал-губернатору, каковой самому королю двоюродным братом приходился. – Двенадцатою – Алантриэль Лютиниэлевна Ясноокая… ее матушка спонсорство конкурсу оказала… ну а тринадцатою – ты…

      Тринадцать.

      Хельмова дюжина красавиц, чтоб ее!

      – Так что, Себастьянушка, – поинтересовался Евстафий Елисеевич. – Пойдешь с прототипом знакомиться?

      Можно подумать, у него выбор есть.

      Себастьян мрачно кивнул…

      …прототип поселили в гостинице «Зависловка», давно уже облюбованной полицейским ведомством. Здесь, в почти по-казенному бедных нумерах, панночка Белопольска гляделась вполне естественно. Следовало признать, что была она чудо до чего хороша, и красоты ее не портило ни дрянного кроя явно перешитое чесучовое платье, ни шляпка, щедро украшенная тряпичными маками. Шляпке этой, как и макам, исполнился не первый год, а потому лепестки их выцвели, а ленты обтрепались.

      – Ой, представляете, а тут мне она и пишет! И дядечка еще так удивился, сказал, что она никогда-то нашу семью не любила, а тут пишет…

      Панночке Тиане шляпка очень нравилась.

      И нумера.

      И собеседник, который, правда, говорил очень мало, зато слушал внимательно. Даже за ручку взял и в глаза заглянул со значением. Нет, панночка Белопольска хоть и была провинциалкою, но не была дурой, что бы там ни утверждала дядечкина супружница… и понимает, что от этих взглядов никакого вреда… она ж не на сеновал идти собирается. Вот если бы на сеновал пригласили, то она б отказалась!

      А нумера…

      …и тем более что господин в полиции служит… конечно, она понимает все распрекрасно… в Познаньске все полицейские такие обходительные? А то прям оторопь берет…

      – Евстафий Елисеевич, – прохрипел Себастьян, когда девица все же замолчала и удалилась по своей девичьей надобности в комнату смежную, с изображением ночного горшка на двери, – вы за что меня ненавидите? Она… она же дура!

      – Ну… у всех есть свои недостатки. – Познаньский воевода отер вспотевший лоб. – Зато красивая… и рода подходящего… и кандидатура на самом верху согласована.

      – А она? Если она…

      – Ближайшие два месяца панночка Тиана проведет в очень уединенном поместье…

      …надо полагать, принадлежащем той самой престарелой родственнице, которая неожиданно – явно не без подсказки генерал-губернатора – вспомнила о троюродной внучатой племяннице…

      Себастьян потер переносицу, чувствуя, что еще немного, и он сорвется.

      – Евстафий Елисеевич… вы же понимаете, что я не только внешность беру и…

      – Понимаю, дорогой. Потерпи уж. – Познаньский воевода вздохнул и похлопал Себастьяна по плечу. – Оно, может, и к лучшему,