Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь. Карина Демина

перебрал подходящие должности… охранник? Туповатый, медлительный, но дружелюбный. К такому быстро привыкнут…

      …лакей?

      Шкуру лакея Себастьян недолюбливал, все-таки не выходило у него должным образом угодничать, и тот единственный раз, когда пришлось играть слугу, ненаследный князь Вевельский едва не провалил задание.

      Нет, не пойдет. Акторка подобного уровня фальшь почует издали.

      …помощник штатного ведьмака?

      …организатор?

      …подсобный человечек?

      …или бездельник, богатый, хорошего рода, но бестолковый, а потому к государственной службе непригодный. Небось вокруг конкурсанток подобные бездельники роиться станут… да, пожалуй, самая удобная маска…

      – Легенда… – замялся Евстафий Елисеевич, пощипывая все три свои подбородка, которые раскраснелись. – Ты, Себастьянушка, только не серчай… красавицей будешь.

      – Кем?!

      Сперва Себастьяну показалось, что он ослышался, пусть бы прежде и не жаловался он на проблемы со слухом, но мало ли… начальство оговорилось…

      – Красавицей, – познаньский воевода повторил медленно и разборчиво, – сиречь, конкурсанткой.

      – Но я ж…

      Евстафий Елисеевич руки вскинул, предупреждая возражения:

      – Себастьянушка, подумай… она ж не дура, чай. И понимает, что на таких мероприятиях без акторов никак. Она со всеми мужиками настороже будет, просто на всякий случай. А вот конкурсантки – дело другое… тут и слабину дать можно. Сам же знаешь, что невозможно маску без продыху носить…

      Нет, в словах Евстафия Елисеевича имелся определенный резон.

      Но конкурсанткой…

      – Да и подойти тебе надо так близенько, чтобы если не заглянуть под масочку, то узнать, чем каждая из красавиц дышит…

      – Евстафий Елисеевич! – Себастьян привстал, опираясь на край стола. – Мне тут показалось, что вы забыли одно… немаловажное обстоятельство.

      – Какое, Себастьянушка?

      Начальство смотрело ласково. Можно сказать, с любовью…

      – Я не девица…

      …и с удивлением. Рыжеватые бровки Евстафия Елисеевича приподнялись, а следом и высокий лоб складочками пошел, и даже будто бы лысина.

      – Я… конечно, способен менять внешность… – Себастьян говорил медленно, и только кончик хвоста цокал по серым папочкам этак раздражающе.

      Но начальство раздражаться не спешило. Слушало.

      Благосклонно.

      С отеческим укором в очах. И с печалью. Тоже отеческой, надо полагать.

      – …но не настолько радикально! Я эту маску и полчаса не удержу.

      Выдохнул.

      Хвост убрал и взгляд долу опустил, выражая полнейшее смирение.

      Конкурсанткой?

      Да ни в жизни!

      – А если поможем? – поинтересовался Евстафий Елисеевич вкрадчиво. И ручки пухлые сложил на животе, не то язву прикрывая, не то просто солидности ради.

      – И чем же вы мне, уж простите, поможете?

      – Всем, Себастьянушка… видишь ли, дорогой, Старик наш очень оскорбился.