Огонь. Матс Страндберг

необычно яркими, запахи усилились.

      Невдалеке от Анны-Карин стояло мертвое дерево. Оно напоминало человека, простершего руки к небу. В нижней части ствола зияло отверстие, похожее на рот. И тут, и там свисали лоскутья пепельно-серой коры.

      Этого дерева здесь раньше не было.

      Что за бред! Деревья не могут приходить и уходить. Тем более мертвые деревья.

      Анна-Карин поднялась на ноги. Голова снова закружилась. Надо идти домой. Пить.

      Но дерево манило ее. Она сошла с тропинки и двинулась к дереву. Сухие ветки трещали под ногами. В тишине звук казался оглушительным. Кустики черники так высохли, что под ногой Анны-Карин рассыпались в пыль. Она протянула руку, погладила горячий ствол дерева и пошла дальше, как будто во сне.

      Позади странного дерева начинался обрыв. Внизу виднелись трубы старого завода.

      Там и тут стояли голые стволы деревьев. Высокие и прямые, они белели на солнце, как кости.

      «Это не засуха», – подумала Анна-Карин, сама не зная, откуда эта уверенность. Лес погиб от чего-то другого.

      Она медленно обернулась. И не сразу заметила лисицу, стоящую возле пня, где она только что сидела. Янтарные глаза зверя спокойно смотрели на девушку.

      От нестерпимой жары давило мозг, пот струился по лицу Анны-Карин, но она не двигалась, боясь спугнуть животное.

      Однако пошевелиться все же пришлось – вытереть разъедавший глаза пот.

      Когда Анна-Карин вновь посмотрела на пень, лисицы там уже не было.

      Анна-Карин вышла из лифта в доме престарелых. Линолеум под ногами издавал противный чавкающий звук. Дедушка сидел в инвалидном кресле у окна гостиной. Какой же он худой! Анне-Карин кажется, что с тех пор, как они виделись в прошлый раз, дедушка стал еще меньше и тоньше.

      Кроме дедушки, в комнате никого нет. Если не считать дремлющую на стуле в углу женщину с типичной старушечьей прической. Дедушка кивает Анне-Карин. Его глаза улыбаются. Он ее узнал. Значит, чувствует себя сегодня неплохо. Она протягивает дедушке журнал кроссвордов, который купила для него в киоске.

      – Ты меня не хочешь обнять? – спрашивает он, кладя газету на столик.

      – Я потная, тебе будет неприятно.

      – Ерунда! Иди ко мне!

      Раньше они никогда не обнимались, но в доме престарелых дедушка сильно изменился. Анна-Карин осторожно обнимает его худые плечи:

      – Ты сегодня ел, дедушка?

      – Я не голоден. Я же ничего не делаю, только сижу или лежу, с чего мне проголодаться?

      Сердце Анны-Карин сжимается – она опять вспоминает: пожар в коровнике и дедушкина болезнь произошли по ее вине.

      – Да по жаре и есть-то не хочется, – добавляет дедушка.

      – Но ты хотя бы пьешь? – спрашивает Анна-Карин, косясь на полупустой стакан с апельсиновым соком на столике.

      – Пью-пью, – говорит он, досадливо отмахиваясь от ее вопросов.

      Нужно узнать у нянечки, правду ли говорит дедушка. Прошлым летом он пил так мало, что пришлось ставить ему капельницу.

      – Что сегодня