Годы лейтенантские. Николай Фёдорович Шахмагонов

оказался, мягко говоря, не поздоровилось бы. А там и вовсе закрытый гарнизон.

         Галина держалась мужественно. Старалась виду не подавать, что сильно переживает. А ведь именно сильно! О силе её переживаний узнал я позже. А тут – тут последняя ночь. Мы уж постарались взять от этой ночи всё, что можно.

         После приезда жены виделись только в городке, да и то мельком.

         Как-то подбежала этакая взволнованная. Заговорила:

      – Представляешь, я бабушке (матери хозяйки квартиры) относила лекарства, и столкнулась лицом к лицу с твоей женой. Такая высокая блондинка. Она увидела меня и сказала: какие красивые медсёстры у вас тут ходят… Я так испугалась, чуть плохо не стало.

         Не хотелось мне расставаться. А что делать? Действительно, веских причин не было. Жена, ребёнок… И дальше полная неизвестность в службе.

         Я начал путешествия по разным службам с обходным листом. Как-то утром поехал в Заволжский район, где неподалёку от общежития находилась квартирно-эксплуатационная часть – КЭЧ. Отметили в обходном, что жилья за мной не числится, и я решил заглянуть к однокашнику своему, Володе Верещагину. Вместе окончили и Калининское суворовское и Московское ВОКУ. Точнее, к родителям его жены, квартира которых была рядом с КЭЧ, узнать, не в отпуске ли он. А там свадьба в разгаре. Уже второй день гуляли.

         Замуж выходила сестра его жены. Жену звали Надей, а сестрёнку, сестрёнку не помню, хотя в отпуске после окончания третьего курса, приехав в Калинин на свадьбу к самому Володе Верещагину, некоторое время встречался с ней. Ну как встречался? Прогуливались по берегу Волги, причём, что интересно, почти перед самым офицерским общежитием, в котором спустя два года мне довелось пожить некоторое время. Какие в те времена встречи!? Посидели на лавочке за стеной кустарника, отделяющего аллейку от проезжей части, поносил девушку на руках. Любил я это дело. Поцеловались и какие-то скромные исследования её тела девичьего, что были мне в тот вечер дозволены, произвёл. И всё. Ну а имя… Как уж там имя запомнить, когда события амурного плана захватили меня с того же августа и на весь четвёртый курс.

         И теперь вот она замуж выходила. Мне сказали, что Володя приехал, и что они с женой сейчас в доме напротив обосновались, в квартире знакомых. Пришёл по адресу указанному, в дверь позвонил и услышал:

      – Открыто…

         Дома старые, двух или трёхэтажные, соседи все друг друга знают. Чего закрываться? Чай не домокрадия на дворе, а время советское.

         Зашёл, а они после бурного празднования ещё и не вставали. Нежились голубчики под одеялом. Только поздоровались, а Надежда сразу:

      – Как служба, Шах?

         Так меня ещё в училище называли. В Калинине и в Москве – Шах, а ещё раньше в Старице – фамилию иначе интерпретировали – самагонов, самогонщик. Уровень разный, разные и интерпретации. Хотя Старица, конечно, городок прекрасный. Это я уж так, к слову.

         А вопрос прямой. Не просто, как служба?

      – Роту ещё не получил?

         Вот так, прямо по-военному. Вопрос то понятен. Жёны офицерские