Годы лейтенантские. Николай Фёдорович Шахмагонов

в кабинет по-хозяйски вошёл какой-то майор, и сразу обратил на меня внимание. Поздоровался и громко сказал:

      – Прибыл новый командир роты. Надо пропустить, товарищи, чтобы мог доложить командиру…

         Офицеры расступились. Я представился по всей форме. Не запомнилось, о чём говорили… Вот когда я представлял своего сменщика, запомнилось больше, потому что колоритным было представление, а моё – более чем рядовым.

         Плох ли командир или хорош – это не важно, это всё потом выясняется, да и не было тогда целиком плохих или целиком хороших офицеров. Главное одно – заботу проявляли о вновь прибывших офицеров сразу. Прежде, конечно, о размещении, о создании хотя бы элементарных условий, а уж потом всё остальное.

         Командир части, выслушав меня, устало махнул рукой:

      – Борис Дмитрич, займись, побеседуй, ну и размести. Один приехал?

      – С женой, – сказал кто-то.

      – Тем более.

         Вот эта странная манера встревать в разговоры, отвечать на вопросы раньше того, кому они заданы, конечно, удивила.

         Борис Дмитриевичем оказался тот самый майор с фамилией Быстров – заместитель командира базы по политической части. После короткой беседы с ним в его небольшом кабинете, нас с женой отправили на командирском «газике» в гостиницу – маленький домик на несколько номеров. Потом уж на моих глазах была отстроена довольно приличная гостиница, в которой не стыдно остановиться, там даже начальник ГРАУ маршал артиллерии Кулешов останавливался.

         Поселили так, где могли поселить, пообещав в скором времени квартиру.

         Обещанию я не слишком поверил, но не слишком и прихотлив был в то время. Вечером вышли погулять, за проходную, в лес.

         Не знали, что там лес не грибной и идти нужно совсем в другую сторону – в направлении к деревне Шлинка. В районе было озеро Шлино, реки Шлина и Шлинка, ну и деревня конечно.

         Со стороны Куженкино-1 был забор, который затем обрывался и далее просто лес, в котором, там, где близко была так называемая техническая территория, встречались указатели: «Запретный район».

         Первый день в этой войсковой части, вернее – первый вечер. Как оно будет завтра, после завтра… Что ждёт? Назначение на эту роту явно не приближало к цели – переходу в журналистику, а скорее отдаляло. И уж раз решился, значит… да, собственно, ничего не значит. Может, просто надоело быть в подвешенном состоянии. Интересно, что даже служа в Калинине, в дивизии, в первые и самые трудные месяцы, когда ещё не снял комнаты близ части и приходилось по часу тратить на поездки в трамвае всегда битком забитом, а зимой ещё и промороженном, даже тогда не жалел об уходе из паркетной части, из бригады охраны, где, конечно, было во сто крат комфортнее, но в то же время… как-то напряжённо.

         Быть может, это напряжение создавалось благодаря тому, что роты были большими, в некоторых по пять взводов, комплект офицеров полный, ну и претендентов на выдвижение в 4-5 раз больше, чем должностей. Впрочем, я совсем не думал там о продвижении. Во-первых,