Самое древнее зло II. Надежда Мира. Максим Лагно

пиджак, похожий на урезанный фрак и узкие брюки с подворотами, которые придавали им вид хипстерских джинс, несколько лет назад такие носили все модники моего мира.

      Великая госпожа Мэрисса Н’рия уже переоделась в длинное белое платье с патриотическими красными узорами, похожими на белорусские. Тёмные волосы заплетены в косу и собраны в кольцо на голове.

      Она сидела в кресле, выпрямив ровно спину, изогнув стан, подчёркивая его соблазнительное совершенство. При этом энергично полировала ногти тряпочкой – серебряная пыль блестела в лучах утреннего солнца.

      Я взял вешалку с одеждой у слуги и выпроводил его. Ненавидел одеваться при помощи слуг.

      – Судя по нашим нарядам, ждём на завтрак гостей из Воеводства? – спросил я, протискиваясь в узенькие брючки.

      – Да.

      – А судя по запаху жареного мяса на завтрак, будет сам воевода Назждва?

      – Да.

      – Опять будет награждать меня медалями?

      – Скорее всего. А ты опять чем-то недоволен?

      – Ты же знаешь, что я уважаю Енавскую Державу не больше Халидейского Союза. И медалей не прошу.

      – Знаю, – сдула с ногтей серебряную пыль Мэрисса. – И меня это сильно ранит. Как можно сравнивать мою честную Родину и гадкое гнездо недобитых чудовищ из Союза?

      – О, поверь мне, можно.

      Оторвавшись от созерцания полированных бугров серебра на ногтях, Мэрисса подняла на меня взор чёрных глаз и захлопала густыми ресницами:

      – Умоляю, на этот раз придержи мнение при себе? Ты, конечно, Надежда Мира и всё такое, но за хулу на Державу сошлют в Срамные Луга даже тебя.

      Глядя на эту красавицу с фигурой молодой инструкторши по аэробике, сложно поверить, что недавно она, облачённая в старинные доспехи семьи, ползала по грязному лесу, скрываясь от вражеских разведчиков и магоборцев. При этом тащила на себе тяжёлое копьё Матери-Кочевницы и сундук сменных кристаллов для его наконечников.

      А потом эта прелестница сбила несколько боевых аэропланов, рискуя оказаться под огнём артиллерии противника. И всё ради того, чтобы выиграть время для моего колдовства.

      Отбросив рубашку, я порывисто подошёл к Мэриссе и взял за подбородок. Помня о том, что я ненавидел местную косметику, она использовала для покраски губ лишь незначительное количество красного сока ягод.

      Стерев большим пальцем краску с её губ, я наклонился и поцеловал их. Горький сок всё равно попал мне в рот. Но это было даже немного приятно. Хотя из истории Державы я знал, что в дворцовых переворотах аристократические красавицы нередко убивали свои жертвы, намазав губы ядовитым соком.

      – Я рад, что ты жива, – сказал я, отрываясь от горьких губ.

      – На всё воля Енели, – ответила Мэрисса.

      Встав с кресла, она тоже схватила меня за лицо и поцеловала. Тогда я поднял её на руки и, неловко переставляя ноги, стянутые дурацкими брючками, заковылял к кровати.

      – Но воевода Назждва ждёт нас в гостиной.

      – Подождёт, не развалится, – ответил я, стягивая с неё белорусское