Малиновый рай. Сборник. А. Василхан

со здоровьем и создали-таки большую очередь. Ты знаешь, что у нас есть проблемы?! Наши старые евреи не разговаривают по-английски, и когда идут к докторам, те их не слушают! Они молча выписывают им какой-нибудь хренов аспирин, а он им ни к чему не нужен!

      Она долго еще что-то объясняла, переживала, рассказывала, а я уже понял, что с сегодняшнего дня мне придется работать главным психиатром или невропатологом для всей потрепанной временем еврейской общины города.

      В шесть вечера я, как штык, был в кошерном магазине моих родственников. Заварил себе чайник чая, взял какие-то листы бумаги, карандаши, чтобы делать пометки и сидел в уголке в ожидании сеанса. Потихоньку собралась отчаянная компания из семи старушек от семидесяти и старше. Я подошел к ним и сказал:

      – Здравствуйте, дорогие дамы!

      А дядя Изя из-за прилавка добавил:

      – И господа! Господа тоже присутствуют!

      Тем самым он подчеркнул, что является единственным мужчиной во всем этом курятнике. Все посмеялись, и каждая из женщин кивнула мне головой. Все они были на свой лад, по-разному подстриженные, причесанные, напомаженные. Некоторые из них были в себе, некоторые не в себе, а некоторые даже очень не в себе. Почтенная матрона, подслеповато оглядываясь вокруг, спрашивала сидящую рядом такую же древнюю подругу:

      – Циля, скажи мне, где я и кто я? И зачем я здесь сижу?

      – Сиди, Лёля! Ты сегодня в очереди тридцать девятая! Сейчас уже очередь до тебя дойдет.

      – Ну как же мы можем быть тридцать девятые, если мы в очереди из семи человек и больше никого нету!?

      – Молчи, Лёля! А то Люба обидится и в следующий раз запишет вас пятьдесят девятыми! И вы будете ждать в два раза дольше! А так дефицит вот уже к нам приближается!

      Когда я осмотрел всех этих дамочек, то пришел в дикий восторг от мысли, что международная сенильная* организация не сохраняет памятники своей древности.

      Одной старушке во время сеанса, посмотрел язык, оттянул веко, а вторая рядом сидит и, игриво закатывая глазки, говорит подруге:

      – Что он тебе смотрит только в веки? Может ему надо ж таки еще бюстгальтер открыть, показать, что у нас там еще кое-что еще и осталось?

      Не обращая внимания на старческий флирт, я спрашиваю одну из старушек:

      – Что болит? Как болит?

      А эта культурная, красиво подстриженная, ухоженная женщина лет восьмидесяти, мне отвечает:

      – Вы знаете, в принципе, у меня ничего не болит, но так как мне сказали, что консультация будет в два раза дешевле, как дальней родственнице и как близкой подруге, то я пришла! И, например, я могу рассказать, что ночью я не сплю, аппетита у меня совсем нет, глаза мои то видят, то не видят. Вот, посмотрите на мои глаза. Я сегодня, пока один глаз подводила, подкрашивала, видела все хорошо, потом глаза видеть перестали и теперь линии на втором глазу совершенно разные – одна кривая, другая косая!

      И рассмеялась, думая, что она очень удачно пошутила. Я, естественно, подыграл и сказал, что