Октябрьский вальс. Cтихотворения. Вячеслав Васильев

ни глянь, лишь всполохи кругом

      Рычащих молний. Дождь не утихает.

      Скулит под ливень выброшенный пёс,

      Незнающий, где взять в аренду крышу

      Над доброй мордой. Знал ли он, что гроз

      На спину ляжет столько? Только слышит —

      Стучит по крыше где-то вдалеке,

      Стучит по тротуарам и аллеям.

      И катится комета по щеке,

      Теряя свой огонь и холодея.

      Во тьме любви запутавшимся жаль

      Своих сердец, загубленных в страданьях.

      Ты поправляешь выцветшую шаль

      Под адскую свирель бомбометаний.

      Я поправляю жизнь, но тяжело —

      Она не поддаётся уговорам.

      И, глядя на знакомое окно,

      Вонзаю взгляд в задвинутые шторы.

      Молчание парадных, холод лет,

      Прошедших здесь когда-то, угнетают.

      В огне от спички виден силуэт,

      Что машет мне рукой и исчезает.

      И как всегда средь дыма и планид

      Мне чудится фигура милой девы,

      Любимая до боли. Не стучит

      Ни где-то, ни в груди, ни в окна веры.

      «Стираю всё, что написал сегодня …»

      Стираю всё, что написал сегодня —

      Письмо тебе оставить не смогу.

      Рассвет (зимой обыкновенно сонный)

      Вновь дарит жизнь замёрзшему окну.

      В нём виден парк, чуть заметённый снегом,

      И маленькая церковь, что за ним,

      Забытая, наверно, целым светом,

      Как я забыт – недуг у нас один.

      Из приоткрытой форточки не дует,

      Что странно. Жизнь привыкла удивлять.

      Я не могу представить, как целует

      Тебя другой. Пора всё поменять,

      Надеть пальто и нахлобучить шляпу,

      Вспороть ключами внутренность замка.

      Пусть город провожает меня взглядом,

      И колокол кричит: «Пока! Пока!»

      Дождь

      В рукав Неву заправить на бегу

      К иссякшему источнику страданий,

      Заглядывая в очи старику,

      Грозящему блокадой изваяньям,

      Застывшим средь величественных глыб,

      Обглоданных дождём, как волчьей стаей.

      Когда залив выплёвывает рыб,

      Костлявый шторм, не прячась, наступает

      На горло вечным набережным. И,

      Признаться честно, к этому привыкнув,

      Уже не просыпаешься в ночи

      От грохота прибоя. Ветер, стихнув,

      От молнии и грома прикурив,

      Уляжется под аркой, ибо поздно,

      И шторы глаз свинцовые закрыв,

      Забудет о горящей папиросе.

      Осипшая площадь

      I

      Поколение гордых, ушедших в осень,

      Представляющих вечность, как цифру «восемь»,

      Что положена набок, подобно юной

      Обнажённой деве, поёт о лунах,

      Что кружат средь пыли окрест Сатурна,

      Проходя сквозь кольца, считая сумму

      Непрожитых лет; и, поскольку холод,

      Остаёшься вечно румян и молод.

      II

      Голубиный