Мать четырех ветров. Татьяна Коростышевская

не хотела. Тельная рубаха, птичье перо, кровь, песок…

      – Погоди, – начала злиться я, подозревая подвох, – стрегони ведьмы, не ведьмаки. Ваша богиня, не помню ее прозвания, вообще мужской род не жалует. По женской линии у вас сила передается.

      – Я не знаю, почему так получилось! – чуть не плакал парень. – И никто не знает. Может, пошутила она, может, не нашла в том поколении никого достойней? Меня девчонки еще в детстве насмешками извели. Думаешь, мне приятно было с ними на шабаши летать? Да если я тебе сейчас…

      – Ничего не хочу про ваши обряды знать! – прикрикнула я в ответ. – Дело ваше тайное, не для моих ушей.

      – И то правда, – согласился он. – Прости, если что не так. Хотел приворожить, не получилось. Рубаху свою забирай.

      – Ты от меня так просто не отделаешься, – зашипела я. – Подвязки чулочные – это, стало быть, памятки славных побед?

      – От твоих тесемок я бы тоже не отказался.

      Игорь наглел прямо на глазах. А ведь недаром Иравари его красавчиком назвала.

      – Держи карман шире! К слову, о карманах…

      Я протянула вперед раскрытую ладонь.

      – Эпистолу отдай.

      – Ни за что. Я еще и ректору на тебя нажалуюсь, что ночью ко мне ворвалась.

      – А я тогда ему рубаху покромсанную предъявлю и твою коллекцию любовную присовокуплю!

      – А ректор в ведовство не верит, потому что магии суть одна – стихийная, а все остальное – дикарское невежество и поклонение глиняным болванам.

      У меня от злости в глазах потемнело. Потому что учиться надо было прилежнее, донья Ягг, занятиями не манкировать. Вот тогда бы вас этот рыжий недоросль цитатками-то не отбрил, вы бы тогда знали, что ему, похабнику, ответить.

      Я медленно досчитала до десяти и твердо встретила хитрый взгляд ветреника.

      – В отличие от высокого начальства, я в дикарскую волшбу верю. И если ты мне эпистолу не отдашь, наговорю тебе на нос три… нет, четыре чирья. За землю, огонь, воду и связующий их ветер. Посмотрим тогда, с какой быстротой твоя чулочная коллекция пополняться будет.

      Ему очень не хотелось верить, но я легко натянула на себя первую пришедшую на ум личину. Перед пергаментно-бледным Игорем сидела теперь древняя морщинистая старуха, с длинным крючковатым носом и торчащими вперед желтыми клыками.

      – Бумагу! – прошамкала я. – Быстро!

      Романин нагнал меня уже в коридоре, когда я величественно шествовала вдаль, в одной руке держа свою рубаху, а в другой – злополучную эпистолу.

      – Лутеция, подожди!

      Я крутнулась на каблуках.

      – Господин Стрэмэтурару, ваша настойчивость начинает мне докучать!

      «Эх, жаль, руки заняты, – подумалось отстраненно. – Эффектный жест с поисками у пояса воображаемой шпаги пришелся бы сейчас очень кстати».

      – Лутоня…

      Я удивленно наблюдала за его дрожащими губами.

      – Отложи экзамен. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь. Присягну под любой ложью, которую ты собираешься преподнести ректору. Только не