Три дня Индиго. Сергей Лукьяненко

ею курильщик вовсе не валялся в отключке на тротуаре (а я был уверен, что любого, даже тренированного, человека такая серия ударов надолго отвлечет от боя). Он бодро, хоть и согнувшись, ковылял, норовя зайти к Наське сзади.

      А куколка боролась с парнем в костюме. Повиснув на нем, словно мелкий злобный питбуль, она одной рукой выкручивала его кисть с зажатым в ней пистолетом, второй била в корпус. Опять же, у обычного человека шансов тут никаких. Но парень тоже был Слугой, судя по тому, как ловко он выворачивался из Наськиного захвата. К тому же ей не хватало массы. Куколка была как ежик из анекдота – сильная, но легкая. Всё, что она могла, – это словно клещ цепляться за парня и колотить его. Тот, в свою очередь, удерживал Наську свободной рукой на максимальном удалении и время от времени, подлавливая момент, бил куколкой по стальной опоре моста. Сколько там она весила – килограммов тридцать? Слуге этот вес явно был нипочем.

      К сожалению, он держался слишком близко к Наське, чтобы стрелять в него.

      Поэтому я всадил седьмую пулю в спину курильщика. Сигареты вредят здоровью.

      Пробежав мимо каменеющего и хрипящего тела, я нацелился парню в костюме в живот. Тот попытался заслониться Наськой, но сейчас это было затруднительно, куколка, игнорируя удары, выворачивалась в сторону.

      Так что я приставил пистолет к животу «клерка» и сказал:

      – Отпусти.

      Секунду тот колебался, потом отпустил Наську. Она повисла у него на поднятой вверх руке, заламывая кисть.

      – Пистолет тоже, – сказал я.

      Он явно размышлял, и поводов для обдумывания у него было ровно два.

      – Не успеешь, – сообщил я. – А стрелял я семь раз.

      Парень разжал руку, пистолет упал, Наська отцепилась, по-кошачьи ловко рухнула на тротуар, схватила пистолет и отступила на несколько шагов. Судя по тому, как щелкнул не то взводимый курок, не то предохранитель, стрелять она умела.

      – Не надо, – сказал парень, глядя на меня. Лицо у него оставалось спокойным, но в голосе слышался испуг. – Поговорим.

      – Ты зачем обижал мою сестренку, скотина? – спросил я.

      Мне очень хотелось выстрелить. Но делать этого было нельзя.

      – Мы хотели поговорить, – сказал парень. – Только поговорить. Пистолет – чтобы напугать.

      – Давай я проверю, – с ненавистью сказала Наська.

      – Не надо, – ответил парень. – Мне будет больно, но я не умру.

      – Это хорошо, что больно, – сказала Наська и выстрелила.

      Вот я не рискнул стрелять, когда она была так близко к противнику!

      Пистолет негромко чпокнул – глушитель там, что ли? Макаров бил куда громче. Парень пошатнулся. В поле пиджаке появилась дыра, ткань стала стремительно намокать.

      – Не надо, – повторил парень. – Мы не враги. Это недоразумение.

      – И что, попросишь отпустить? – спросил я.

      – Попрошу, – он облизнул губы. – Ты убил двоих наших. Мы не знали, что у тебя есть петрификационные патроны. Это наша вина, мы лишь хотели поговорить.