Воронята. Мэгги Стивотер

ее, чтобы оставаться видимым.

      И все-таки Блу было страшно.

      Она спросила:

      – Ты скажешь мне, как тебя зовут?

      Юноша повернулся к ней, и она с испугом обнаружила, что на нем свитер с эмблемой Агленби.

      – Ганси, – ответил он.

      Хотя его голос звучал тихо, он не шептал. Это был нормальный голос, который доносился откуда-то издалека.

      Блу неотрывно рассматривала растрепанные волосы, смутные очертания внимательных глаз, ворона на свитере. Она заметила, что плечи у юноши мокрые и вся одежда забрызгана дождем, которому только предстояло пролиться. Стоя вблизи, она почуяла слабый запах мяты, присущий то ли ему, то ли духам вообще.

      Он был совсем настоящим. Когда это наконец произошло – когда Блу увидела духа, – она не ощутила никакой магии. Ей показалось, что она заглянула в открытую могилу и встретила ответный взгляд.

      – И всё? – шепотом спросила Блу.

      Ганси закрыл глаза.

      – Всё, что есть.

      Он упал на колени – беззвучно, как и полагалось человеку, у которого не было тела. Одной рукой он уперся в землю, вдавив в нее пальцы. Чернота церкви выглядела отчетливей, чем очертания его плеч.

      – Нив, – сказала Блу. – Нив, он… умирает.

      Нив стояла у нее за спиной. Она ответила:

      – Пока нет.

      Ганси почти исчез. Он сливался с церковью, ну или церковь сливалась с ним.

      Блу спросила – глуше, чем сама хотела:

      – Почему… почему я его вижу?

      Нив посмотрела через плечо, то ли потому что приближались новые духи, то ли потому что нет. Блу этого не знала. Когда Нив снова взглянула в сторону церкви, Ганси уже полностью исчез. Блу почувствовала, как ее тело вновь наполняется теплом, но отчего-то легкие словно оставались скованы льдом. В ней угнездилась опасная, сосущая тоска – то ли горе, то ли сожаление.

      Нив сказала:

      – Есть только две причины, по которым незрячий может увидеть духа в канун дня святого Марка, Блу. Или ты полюбишь этого человека, или убьешь.

      2

      – Это я, – сказал Ганси.

      Он повернулся и встал лицом к машине. Ярко-оранжевый капот «Камаро» был поднят, скорее в знак поражения, чем из необходимости. Адам, известный друг машин, вероятно, смог бы определить, что сломалось на сей раз, но Ганси уж точно нет. Он кое-как сумел остановиться на обочине, в нескольких шагах от автострады, и теперь колеса, вывернутые в разные стороны, стояли на травянистых холмиках. Мимо, даже не притормозив, пронесся грузовик, и «Камаро» закачался.

      В трубке отозвался голос Ронана Линча, его соседа:

      – Ты пропустил всемирную историю. Я думал, тебя убили.

      Ганси посмотрел на часы. Он пропустил не только историю. Было одиннадцать часов, и прохлада минувшей ночи уже казалась чем-то невероятным. К потной коже рядом с ремешком часов прилип комар. Ганси смахнул его. Один раз, в детстве, он ночевал под открытым небом. Но тогда у них были палатки. И спальники. И неподалеку стоял наготове «Ленд Ровер», на тот случай, если бы им с отцом надоело. По