Кукла в чужих руках. Наталия Владимировна Алексеева

вида крови, а его самого во дворе прозвали Жмуриком.

      Пришлось вернуться, отмыться и переодеться. И пока мы все это проделывали, снова захотелось есть.

      – Сейчас научу тебя, как выживать в городе, – заявил Кирюха, и мы пошли в ближайший «Дикси».

      Возле магазина он всучил мне в руки свой скейт, шершавый, как наждак, с одной стороны и весь облепленный наклейками с другой.

      – У тебя ничего нет, – безапелляционно заявил он, – и ты никому не нужна.

      – А мама? – робко возразила я.

      – Да? А где она? – Кирюха театрально огляделся, и я заткнулась. – У тебя есть только ты, а денег нет. Но при твоих кукольных глазах ни один охранник тебя не остановит. Мне вот гораздо хуже, меня подозревают, как только я появляюсь. Смотри и учись!

      И мы зашли в магазин. И вышли из него через несколько минут с парой честно купленных чупа-чупсов и неправедно забранной пачкой чипсов. До сих пор помню ощущение вспотевших ладоней и бьющегося в горле сердца. Никогда в жизни я так не волновалась! А Кирюхе все нипочем – запрыгнул на скейт и покатил, а мне пришлось бежать рядом.

      Потом мы сидели на одной из горок, таскали из пачки хрустящие золотые ломтики, и нам было хорошо.

      Домой мы отправились, когда солнце цеплялось за верхушки берез. В этот день я поняла, что Кирюха меня обманул – он говорил, что никому я не нужна. Это была неправда. Я была нужна ему, а он мне.

      И сейчас для облегчения его страданий требовалось кое-что купить. Я взяла молоко, расплатилась и сгребла сдачу. Но как только направилась на выход, позади раздался окрик:

      – Эй, принцесса! Постой-ка!

      Именно за это я ненавижу свою внешность. Я научилась ею пользоваться, но принять так и не смогла. Все потому, что внутри очень сильно отличаюсь от куклы-милашки, которую видят окружающие.

      Ко мне спешил мужик в черной форме охранника. Явно не для того, чтобы всучить рекламные буклеты или халявную пачку печенья. Я ускорилась, но он подоспел раньше, чем я достигла выхода, и схватил меня за руку.

      – Покажи-ка карманы!

      – Я ничего не сделала! – Я с невинным видом захлопала ресницами.

      – Карманы покажи!

      Автоматические двери с чуть слышным гудением раскрылись. Поняв, что мои кукольные уловки не сработали, я попыталась вырваться, но он крепко сжимал мое запястье.

      – Отпусти! – прошипела я. – Отпусти! Мне тринадцать, ты меня лапаешь! Извращенец! Вон, синяк на руке поставил! Отпусти! Или я закричу!

      Мужик ошарашенно уставился на фиолетовую отметину на моем запястье, а я, воспользовавшись его замешательством, выдернула руку и выскочила на улицу. Сквозь шум проезжающих мимо машин я услышала за своей спиной его возмущенный вопль:

      – Вот дрянь мелкая!

      Гадкий осадок от этой стычки я заглушила апельсиновым аптечным леденцом.

      Вернувшись домой, я сразу же сунулась в соседскую комнату. Кирюха лежал в кровати, его бил озноб. Не помогали даже пара шерстяных свитеров, которые он напялил.

      Он послушно проглотил таблетку парацетамола. Клацнул зубами о край чашки, которую