Чистильщик. Эйке Шнайдер

просто извлечь почти всегда недостаточно, – продолжал командир. – Потому что омертвение, которое вызывают твари, от этого замедляется, но не останавливается. Оно вообще не останавливается, никаким плетением – или никто пока просто не узнал, как это остановить.

      Эрик перевел взгляд с искаженного болью лица Фроди на спокойное Альмода. Что надо иметь – или чего не иметь – в душе, чтобы при еще живом человеке подробно и хладнокровно рассказывать, как тот будет умирать?

      – Иссечь в пределах здоровых тканей тоже не помогает? – спросил он.

      Это урок. Просто урок. Как в университете. И если уж Фроди не кричит от страха, то ему и подавно нельзя. А что внутренности смерзлись в ледяной ком и не хватает дыхания – так это пройдет.

      – Да, иссечь помогает, когда есть возможность. Но она не всегда есть.

      И в самом деле, грудную клетку не вскрыть, в мозг не залезть, и это только то, что приходит на ум в первую очередь.

      – Уна продержалась неделю, – сказал Фроди. – Пока омертвение не дошло до сердца.

      Альмод словно не услышал.

      – …как вот здесь, смотри.

      Эрик мысленно присвистнул. Отверстие уходило между двух ребер прямиком в печень. Конечно, любой целитель остановит кровотечение, не дав человеку умереть на месте, – как это, похоже, сделал Альмод. Но… Как ни старался Эрик, он не мог увидеть ничего необратимого. Да, небольшая зона омертвения вдоль раневого канала, но, если не допустить заражения, заживет даже без помощи целителя, а если помочь – дня через три на ноги встанет.

      Иссечь в пределах здоровых тканей. А если… выжечь… высушить?.. Эрик пока не мог подобрать точного слова. Словом, уничтожить окончательно, чтобы омертвение перестало распространяться. А до того – не остановить тварь грубой силой, а просто лишить жизни или того ее подобия, что в ней есть, и извлечь спокойно и не торопясь, как любое инородное тело. Что, похоже, и проделал командир. Вот почему дипломное плетение. Но…

      – Невозможно плести с такой точностью!

      – Возможно, как видишь, – Альмод ухмыльнулся. – Очень удачно я попал на твою защиту.

      Эрик выпрямился. Где-то внутри черным клубком свернулась зависть: это была его идея, его шедевр, а какой-то чистильщик просто взял и… И довел идею до ума, действуя с такой легкостью, словно работал с этим плетением не первый год.

      И, похоже, спас жизнь Фроди. Те раны, что остались, были серьезными, но не смертельными. Вот так, совершенно буднично. Удачно попал на защиту…

      Альмод поднял с травы бусину твари, превратившуюся из серой в дымчато-алую, и вложил в руку Фроди:

      – Держи на память. Оправишь в золото – красивая штука выйдет.

      – Дороговата безделушка получилась, – хмыкнул тот. Сжал кулак. – Если бы ты знал это плетение десять дней назад, Уна была бы жива.

      – Да. Но я его не знал.

      – Ты собирался стать целителем, – догадался Эрик. – Но ведь профессор Лейв…

      – Я очень удивился, обнаружив, что он начал готовить практиков. С другой стороны, ученику так проще пристроиться. Живешь