Сын моря, сын огня. Роман Баранов

великий северный воин разбил здесь три римских легиона. Неужели у вас не хватит отваги бросить вызов одному? Подумайте, я не стану торопить. Через три ночи я соберу Большой тинг. На этом совете и решится наша судьба. Спите крепко, ешьте вдосталь. Думайте, и пусть решение будет верным.

      На том Мадальгрим поспешил их оставить. Альдарик его окликнул:

      – Ты живёшь в чертоге, построенном римлянами. Вооружаешь дружину, как римлянин. Рядишься, как римлянин. Даже пьёшь, как римлянин, – он помахал маленьким серебряным кубком – ты знаешь их силу. Разве не мудрее искать с ними союза?

      – Нет, Альдарик. Время Рима уходит. Подул северный ветер.

ᚱ

      Три ночи Фальке было не до отдыха. Хассела набилась гостями со всех концов света, и многие оказались старыми врагами. Воздух раскалился от напряжения. Фалька дышал этим воздухом, а потому перенял общую тревогу. Он мало ел и плохо спал, слонялся по городу в поисках места и дела.

      Сидеть рядом с Ингваром было невыносимо – тот без конца маялся из-за призыва Мадальгрима, рассуждал о войне и морском народе, но каждый раз возвращался к одному – всё решит отец. Успокаивался на короткое время, а потом снова заводил бесплодный спор с самим собой. Иногда он спрашивал совета Фальки, но тот не знал, что ответить.

      Воевать с огненными великанами – затея безумная. Но когда морские люди бежали от сражения? При этой мысли Фалька глядел на небо. Отец смотрит на него и ждёт отважного подвига. Тогда после смерти Фалька войдёт в Небесный чертог и займёт место рядом с ним. Вигга Туробой был на Острове Дождей, а значит сам сражался с этими римлянами. Может, даже погиб от их рук. Теперь время сыну мстить за отца. Фалька Убийца огненных великанов. Это хорошее прозвище.

      В надежде укрепить отвагу, он хотел поговорить с Альдариком о последнем походе отца. Но Альдарик проводил все дни в беседах с конунгами, вождями и послами разных племён. Разговоры и пиры проходили не зря – вскоре о воине-страннике с волшебным ожогом, вожде диковинных иноземцев, знал весь город.

      Напряжение в крепости дало свои горькие плоды уже на вторую ночь – пьяная склока вылилась в резню. Воинам Мадальгрима кое-как удалось разнять противников.

      Сам конунг, опасаясь нападения, всегда был при дружине. Он терялся среди рослых воинов, и если бы не богатые одежды, Фалька ни за что не узнал бы в нём великого правителя. Чудные порядки на этом юге. На пиру конунг не отпускал от себя великана Берена, чтобы никому уж точно не пришло в голову оспорить его права на равнину.

      Фалька помнил о первой позорной встрече с Береном и жаждал возмездия. Он улучил момент рано утром, когда Берен в одиночестве брил голову у реки. Фалька подкрался сзади, спрятался в кустах и пульнул из пращи крупную шишку. Та сухо щёлкнула по руническому черепу. Берен вскочил, огляделся, но Фальку не заметил. Ликуя, тот уполз прочь.

      В полдень Берен пришёл к Ингвару и молча передал шишку. Сын конунга ничего не понял, зато Фалька похолодел и до самого вечера не отходил от дружины. Когда пришло время Большого тинга и люди потянулась за крепостную стену, Фалька скрылся в толпе и впервые поблагодарил