Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны. Джо Аберкромби

пальцы, запястье и всю руку по локоть залило красным.

      – Нет, – взревела она. И попробовала поднять меч – но он для нее был уже слишком тяжел.

      – Не сейчас. Не так. – Ее окровавленные губы скривились, когда она взглянула на Ярви. – Не ты.

      – Здесь, – ответил Ярви. – Я. Как ты говорила? В бою нужны обе руки. Но заколоть в спину хватит и одной.

      И в этот миг он понял, что вечно терпел поражение на боевой площадке не потому, что ему не хватало силы, мастерства или даже руки. Ему не хватало воли. И где-то на «Южном Ветре», где-то в непроторенных льдах, где-то здесь, на древних развалинах, он наконец ее обрел.

      – Ведь я командовала военным флотом императрицы, – прокаркала Шадикширрам, ее правый бок весь потемнел от крови. – Я была возлюбленной… герцога Микедаса. У моих ног лежал весь мир.

      – Все давно кончилось.

      – Твоя правда. Умненький… мальчик. Я слишком добра… – Ее голова запрокинулась, и глаза уставились в небо. – Доброта… меня и…

      Полуразрушенный эльфийский чертог усыпали тела.

      Баньи походили на чертей издали. Вблизи они смотрелись жалкими. Тощие и низкорослые, будто дети, вязанки лохмотьев. Их священные обереги из китовой кости оказались плохим щитом против неумолимой стали Ничто.

      Один из них еще дышал и рукой потянулся к Ярви, не выпуская из другой руки стрелу, засевшую в ребрах. Его глаза наполняла вовсе не ненависть – одно лишь недоумение, страх и боль. В точности как у Анкрана, когда Шадикширрам его убивала.

      Значит, и они – обычные люди, как все. Те, кого Смерть, беря под руку, провожает в Последнюю дверь.

      Этот все пытался вымолвить слово, когда к нему подошел Ничто. Одно и то же слово, снова и снова – и тряс головой.

      Ничто поднес к губам палец.

      – Шшшш. – И пронзил банью в сердце.

      – Победа! – истошно взревел Ральф, спрыгивая с последнего пролета на землю. – В жизни не встречал такой мастерской работы мечом!

      – А я такой меткости лучника! – сказал Ничто, заключая Ральфа в сокрушительные объятия. Теперь, объединенные бойней, они стали лучшими друзьями.

      Сумаэль встала под сводами арки, держась за плечо. Кровь расчертила полосами ее руку до самых пальцев.

      – Где Анкран? – спросила она.

      Ярви покачал головой. Он боялся заговорить – иначе его бы вырвало. Или из глаз полились бы слезы. Или и то, и то сразу. От боли и гаснущей ярости. От облегчения, что остался жив. От скорби, что его друг не остался. Скорби, что с каждой секундой наваливалась все сильнее.

      Джойд повалился на отбитую глыбу эльфийской кладки и выпустил из рук изрубленный щит. Сумаэль положила ладонь на его дрожащее плечо.

      – От всего сердца признаю – гетландцы лучше всех! – брызгал пеной Ральф.

      – А я как раз начал в этом сомневаться! – Ничто хмуро огляделся. – Я ждал встречи с Шадикширрам.

      Ярви посмотрел на изогнутый клинок, оказавшийся в руке будто случайно.

      – Я убил ее.

      Наверно, ему полагалось пасть на колени и возблагодарить богов