Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны. Джо Аберкромби

невольничьей ямы Вульсгарда, впервые увидел хранителя припасов, то ни за что бы не поверил, что придет день, и он встанет с ним в бою, как соплечник. И оказалось, что, вопреки страху, Ярви этой честью гордится.

      – По-моему, подведя славный кровавый итог, наше путешествие заслужит добрую песню. – Ничто, растопырив пальцы, вытянул свободную руку к проему, сквозь который, несомненно, вскоре выскочат Шадикширрам и ее баньи, горя жаждой убивать. – Отряд спутников-храбрецов, верная свита, помогает законному королю Гетланда взойти на отнятый трон! Последняя схватка средь руин старин эльфийских! Сами знаете, в хорошей песне не все герои доживают до конца.

      – Сучий дьявол, – прошептала Сумаэль. Поигрывая тесаком, она то сжимала, то расслабляла желваки на скулах.

      – Из пекла преисподней, – прошептал Ярви, – тебя сможет вывести только дьявол.

      Последняя схватка

      Голос Ральфа расколол тишину.

      – Идут! – И кишки Ярви словно провалились в задницу.

      – Сколько? – бодро спросил Ничто.

      Чуть погодя:

      – Где-то с двадцать.

      – О боги, – запричитал Анкран, закусывая губу.

      До сего момента теплилась надежда, что они повернут назад или потонут в реке, но, как обычно происходило с надеждами Ярви, эта засохла и плода не принесла.

      – Чем больше их численность, тем больше нам достанется славы! – вскричал Ничто. Чем хуже они попадали, тем сильнее он цвел. В этот миг было можно высказать многое о бесславном выживании, только увы – выбор-то уже сделан. Если он вообще когда-нибудь у них был, этот выбор.

      Конец бегству, конец уловкам.

      Ярви уже успел проговорить про себя не меньше дюжины молитв, всякому богу, высокому ли, малому, который мог бы помочь им хотя б чуточек. И все равно он закрыл глаза и произнес еще одну. Пускай к нему прикоснулся Отче Мир, но эту, последнюю, он обратил одной лишь Матери Войне. Молитву сберечь его друзей, его одновесельников, его семью. Ибо каждый из них, на свой лад, стоил спасения.

      А еще ниспослать врагам красный день. Ибо ни для кого нет тайны: Матерь Война предпочитает молитвы с кровью.

      – Сражайся или умри, – прошелестел Анкран и протянул Ярви руку, и тот дал свою, пусть и ту, бесполезную. Они взглянули друг на друга, он и тот, кого поначалу он ненавидел, строил козни, смотрел, как бьют, а потом бок о бок с ним продирался через безлюдные пустоши и стал искренне понимать.

      – Если мне достанется не слава, а… другое, – произнес Анкран, – сумеешь как-нибудь помочь моим?

      Ярви кивнул.

      – Клянусь, помогу. – И то правда, какая разница: не исполнить две клятвы или одну? Проклятым больше одного раза не станешь.

      – А если мне выпадет другое… – Просить Анкрана убить дядю казалось завышенным требованием. Он пожал плечами. – Пролей по мне реку слез!

      Анкран сумел улыбнуться. Выдавил нетвердую ухмылку, с просветом, где не было передних зубов, – но тем не менее ему удалось. И на тот миг это было наивысшей, достойной восхищения