Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны. Джо Аберкромби

а он нацепил на меня ошейник и продал в Вульсгард, в рабство.

      – И там-то мы с Триггом тебя и купили, – вполголоса протянул Анкран, со всех сторон обкатывая его рассказ – так купец мог бы осматривать кольцо у ювелира перед покупкой, пытаясь взвесить, сколько в этом сплаве настоящего золота. – Потому что ты, по твоим словам, умел грести.

      Ярви пожал плечами и втянул увечную руку обратно в теплый рукав.

      – Как видишь, я способен еще и не на такое вранье.

      Джойд пшикнул сквозь губы.

      – Кто бы спорил, у каждого есть свои тайны, но эта – из ряда вон.

      – И явно опаснее обычных, – сказала, прищурившись, Сумаэль. – Зачем прервал молчание?

      Ярви на миг задумался.

      – Вы заслуживаете правду. А я заслужил эту правду рассказать. А она – заслуживает быть услышанной.

      И опять тишина. Джойд втер в ступни еще жира. Анкран и Сумаэль обменялись долгими взглядами. А потом Ральф просунул язык меж губами и похабно забекал.

      – И че, кто-нибудь поверил в эту чушь?

      – Поверил я. – Ничто, с громадными черными глазами, встал и воздел над головой меч. – И теперь я приношу клятву. – Он всадил меч в костер, по спирали взмыли искры, и все оторопело отпрянули. – Клянусь солнцу и луне. Да будет клятва на мне ярмом и во мне стрекалом. Да не знать мне покоя, покуда законный государь Гетланда снова не сядет на Черный престол.

      Все замолкли на куда дольший срок, и ни один не был так потрясен, как Ярви.

      – У кого-нибудь из вас было такое, когда вам казалось, что вы живете во сне? – пробурчал Ральф.

      Джойд лишь снова вздохнул.

      – Частенько.

      – В кошмарном, – добавила Сумаэль.

      Поутру нового дня они перевалили подъем, и вид, который их встретил, точно был порожден сновидением. Может быть, и кошмарным. Впереди вместо белых холмов стояли черные, и сквозь клубы дыма и пара вдалеке зыбко маячили горы.

      – Жаркие земли! – провозгласил Анкран.

      – Место, где боги льда и пламени объявили друг другу войну, – прошептал Ничто.

      – С виду терпимо, – сказал Ярви, – для поля-то боя.

      Между белым и черным протянулась полоса зеленой листвы. Ветерок колыхал поросль, в небе вились стаи птиц, под размазанным солнцем поблескивала вода.

      – В царстве зимы прорубили весеннюю просеку, – сказала Сумаэль.

      – Не верю я этому, – сказал Ничто.

      – Чему же ты веришь? – спросил его Ярви.

      Ничто приподнял меч и не столько улыбнулся, сколько приоткрыл щербатые зубы.

      – Одному ему.

      Пока они, оступаясь, брели туда, никто не упомянул вчерашнее откровенничанье. Словно сами не знали, стоит ли ему верить, и что делать дальше, если все-таки стоит, и поэтому решили притвориться, что ничего не было, и относиться к нему как прежде. В общем, Ярви все это устраивало. Он всегда чувствовал себя скорее поваренком, нежели королем.

      Снег под его стоптанными сапогами сперва поредел, потом начал подтаивать и просачиваться сквозь подошвы, потом сделался скользким пополам с грязью,