Охотник и его горгулья. Дорофея Ларичева

жизни слепого крота не прошли зря. Я получил главный приз – статус безнадёжного должника. Так стоит ли доверять?

      Нюка дожидалась меня на площади Старых Часов неподалёку от княжеского дома. В двух кварталах отсюда шумел рынок, звучали струнные переборы дофры,1 доносились голоса зазывал. На площади прямо у здания ратуши две бабки, одетые в почти одинаковые вязаные кофты, торговали горячими пирожками. Дождавшись, пока у бабусь затоварится возвращающаяся с покупками молодёжь, я прямиком направился к местными источниками информации, нащупывая в кармане остатки монет. Выискалось почти на полтора серебряных медью. Хватит на пирожки и мне, и спутнице.

      – Ты не наелся? – удивилась Нюка, вышагивая справа от меня.

      – Тебя угостить хочу. Тихо, не мешай.

      Я церемонно поклонился торговкам, минут пять допытывался про начинку, торговался, выбирал. А потом как бы невзначай поинтересовался:

      – Скажите, а здесь проделки Одноглазого – обычное дело?

      Одна из бабулек сочувственно посмотрела на меня и с неожиданной ловкостью запихнула в кулёк ещё один пирожок. Что, старая, не хочешь, чтобы я на голодный желудок погибал?

      – Обычное. Но скоро всё закончится, – обнадёжила нас сердобольная бабуся. – Ещё ночь или две.

      – Даже удивительно, что сейчас никто умом не тронулся, – буднично заметила её товарка. – Лютует в этот раз Одноглазый. Видать, совсем его душе тяжко без прощения Всевеликого.

      Меня передёрнуло от этих слов. Они ещё душегубов жалеют. Хотя, что с них взять? Они выросли с этим знанием, для них подобные убийства – обыденность, лишний повод для разговоров. Горгулья как следует поработала, подняла бумаги в архиве. Чаще всего одержимыми и их жертвами действительно оказывались чужаки. А тех не жаль…

      – Мой сын завалы разбирает. Говорит, скоро дорогу откроют, – обнадёжила щедрая бабуля.

      – Отчего же маги-землеройки не защитили от проделок разбойника? – продолжал выпытывать я.

      – Должны, да не прибыли, – покачала седой головой щедрая бабуся, – сами удивляемся. Иногда после землетрясения на вторую ночь уже тихо. А бывает так, что вообще Одноглазый с шайкой из-под земли не выбираются.

      – Наверно магам обвал помешал, – предположил я.

      – Куда им обвал? А экипажи летучие на что? – удивились бабуси.

      Вот оно как! Выходит, в подобных случаях запрет на полёты снимается.

      – А бывало так, что землеройки не прибывали вовсе, как сейчас? – задал я последний интересовавший меня вопрос.

      – Это впервые, – подтвердили бабки.

      Нюка непонимающе воззрилась на меня. Зачем я выспрашиваю и так известные вещи? Погоди, милая, меня по дороге сюда посетила очень интересная мысль. Понять бы, верно ли я поступаю? Не совершаю ли непоправимого?

      – А между прочим один землеройка в город приехал. И не какой-нибудь, а Второй Маг из леттской резиденции. Только он малость в горах ногу повредил, потому помочь не может.

      – И

1

Дофра – в описываемом мире десятиструнный инструмент, похожий на гитару