Гербарий. Юна Колесник

мне обещала! Пошли, погоняешь меня по вопросам. Яичницу настоящую ты вообще пробовала?.. Я из своей Пердуляндии яйца деревенские привезла. Пошли!

      И Милка послушно идёт за подругой. Олеся живёт в маленькой комнатке на двоих, рядом с туалетом, почти напротив кухни, вместе с Барашей – Соней Барашкиной, молчаливой первокурсницей, которая Милке вполне симпатична. Они идут в общежитие, чтобы готовиться к коллоквиуму, жарить ярко-жёлтые деревенские солнышки на чугунной сковороде, угощать Барашу. Милка шагает, пряча усмешку, прекрасно помня, что «Пердуляндия» – это Перевоз, городок в области. Она знает: Олеся не любит упоминать, что выросла она даже не там, а в Осинках, маленькой деревушке. Но Милка ещё знать не знает, что сегодняшний день разобьёт её мирок, как Олеськин нож белоснежную скорлупу.

      II

      Этим же вечером она будет сидеть на краешке стула в сумраке узкого кабинета и трепетать изнутри – от ощущения нереальности происходящего, от ползающего по коже ужаса, от непривычных, скачущих как блохи мыслей:

      «Что ты тут делаешь, Милка? Зачем ввязалась? И лампа на столе, как в кино… в каком кино? Не помню. Это же не кино, это же словно из “Детей Арбата” сцена, точно. И в комнате темнота… Да не комната это, дурочка, – кабинет. Какая разница? Почему он свет не включил, а только лампу?.. Как зовут его? Не запомнила…»

      Всё не так страшно. Милка в кабинете местного отдела полиции, перед ней – сотрудник в форме, с устало выгнутой спиной, с ловкими пальцами.

      Зовут его Илья Петрович. Он перебирает исписанные от руки листы, хмурит брови, изображая суровость, а сам видит, что девчонке здесь не место, что надо бы отправить её домой, поздно уже. Да и его ждут – жена-красавица и, возможно, даже ужин. «Кишки сводит от этого кофе. И изжога задолбала. Гадость какая-то, а не кофе, хоть и негоже так о подарке», – думает Илья Петрович, но с любопытством косится на сидящую перед ним Милку.

      Он относительно молод, ему лет тридцать с небольшим, в отделе давно – лет пять, опыта подобных бесед предостаточно, однако сейчас слишком велик соблазн понаблюдать. За эмоциями, страхом, попытками строить из себя сильную. «Смешная, – думает он. – Девчонка совсем. Трясётся как осиновый лист. Кто она там у них? Староста? Ну да, похожа. Правильная. Руки на коленках. Как будто ладонями дрожь удержишь. Что же у них там произошло? Ну сцепились парни, с кем не бывает. Ерунда ведь по сути. Но что-то недоговаривают, ясное дело. Хорошо, что заявление этот мажорчик завтра заберёт. Даже не он, дедок его подъедет. И эти показания вовсе необязательны. Формальность. И дань уважения Лазареву. Чёртов полкан. Что ж, мышь серая, давай, помучаю тебя чуток».

      Он демонстративно кашляет.

      Милка вздрагивает.

      – С протоколом сами ознакомитесь или мне зачитать?

      – Зачитайте, – она отвечает почти шёпотом.

      – Хорошо. Остановите меня, если что-то смутит. Приступим. Итак. Я, Соколова Людмила Андреевна, 1998 года рождения, могу сообщить следующее: сегодня находилась в общежитии университета по адресу…

      «Какой