Хочешь жить – умей вертеться. Ана Сальваторе

пройденным метром эти лужи песка увеличивались. Кэролайн моргнула, а когда открыла глаза поняла, что уже стоит в лифте своего дома. Они вышли на её этаже. Джона ещё не было. Тогда они уселись на ступеньки, и Кэролайн с интересом наблюдала, как кожа становится прозрачной. Каждая клеточка тела буквально растекалась в пространстве. Но потом неприятная горечь сдавила горло, снова хотелось пить, Кэролайн начала рыскать руками в воздухе в поисках бутылки с колой, но не могла найти. Клаус что-то говорил, но она вновь слышала не его, а какие-то отрывки звуков. Худое лицо Клауса с колючей щетиной расплывалось перед глазами. Жгучее чувство тяжести вдруг сдавило грудь, откуда-то извне доносились непонятные звуки. Среди шума и писка Кэролайн услышала слова «дыши» и сделала резкий глубокий вдох, затем выдох. Звон в ушах наконец пропал, Кэролайн вновь увидела перед собой Клауса.

      – Ты слышишь меня?

      Она не могла произнести ни звука, поэтому просто кивала. Колкая боль вдруг пронзила запястье, разливаясь по всей руке.

      – Слышу, – наконец сказала Кэролайн.

      – Всё нормально?

      – Да.

      В этот момент открылась дверь. На лестничную площадку вышел Джон, невысокий парень с редкими тёмными волосами. На нём висела яркая длинная футболка. Но для Кэролайн Джон был лишь цветным пятном, которое резко появилось в поле зрения. Увидев его, Клаус едва заметно улыбнулся.

      – Здарова, – сказал Джон и пожал руку Клаусу.

      Кэролайн молча смотрела в пустоту.

      – Что с ней? – спросил Джон.

      – Забей, – тут же отмахнулся Клаус. – Деньги принёс?

      – В смысле?

      – В прямом. Ты мне денег за стафф должен.

      – Я тебе? Ты что-то путаешь, братан.

      Клаус хищно посмотрел на Джона и улыбнулся, обнажая неровные клыки:

      – Я ничего не путаю. Ты взял у меня стафф и поклялся, что отдашь бабки, как только получишь зарплату.

      – Уильямс, ты чё, издеваешься?

      К этому моменту Кэролайн уже разбирала слова и, поднявшись со ступеньки, встала между Клаусом и Джоном. Рукава её фиолетовой куртки окрасила побелка стен. В голове крутились чёткие мысли о том, что нужно вмешаться.

      – Ты не понял? – грубо спросила она, всё ещё немного пошатываясь. – Деньги верни.

      – Ты-то куда лезешь? Я же сказал, что я ничего не брал.

      Злость горящим пламенем разливалась в груди. Это было действие дурмана, но Кэролайн

      и не подозревала об этом. Она чувствовала лишь пылающую внутри ярость, сдержать которую было труднее, чем стаю бешеных собак.

      – А кто тогда брал?! – крикнула она. – Я что ли? Если ты сейчас же не вернёшь деньги, то ты больше и шагу сделать не сможешь!

      – Кэролайн, ты вообще слышишь, что я тебе говорю?

      – А ты меня слышишь? – она толкнула его в плечо. В глазах пылали языки яростного пламени. Клаус же молча стоял у перил и наблюдал за ними.

      Джон поднялся на пару ступенек выше, обойдя Кэролайн, и закурил. Всем своим видом он показывал безразличие. Косматые брови нахмурены,