Огненный рубеж. Дмитрий Володихин

этот поп от нас не удрал.

      Не теряя осторожности и бдительности, молодой чекист шел по мерзлой лесной дороге с улыбкой на губах. В последнее время он улыбался редко. Работы было слишком много, она изматывала, надсаживала сердечную мышцу, тревогой истончала нервы: столько врагов! Они проникали всюду, как тараканы в самые незаметные щели. Но Иван Дмитриевич Гущин, двадцати трех лет от роду, знал, его научили в школе курсантов НКВД: как ни хитер враг, советская власть хитрее. Как ни замаскирован противник, он все равно будет раскрыт, разоблачен и уничтожен. И такие, как этот Остриков, воспитанные при старом режиме, не очень-то понимающие учение ленинско-сталинского коммунизма, пускай знают, что советская власть дает всем равный шанс проявить себя: или стать настоящим человеком, строителем светлого будущего, или соблазниться предательством, утонуть в болоте контрреволюции, превратиться в гниль, на которую так падки шакалы мировой буржуазии. Советская власть умеет ненавидеть своих врагов и воздавать им.

      – Вы поймите, Остриков, – рассуждал Гущин. – Вот вы говорите – мир, война. На войне просто: приказали убивать – идешь и убиваешь, без всякого чувства. Я знаю, мне один ветеран империалистической рассказывал. У нас, в Советском Союзе, не так. Советский человек должен уметь ненавидеть! Только тогда он чего-то стоит. Вот такой наш мир. Но мы, советские люди, умеем ненавидеть, радуясь. Да, потому что мы умеем побеждать. – Его рука в кармане нащупала сквозь подкладку шинели кобуру нагана. – Завтра праздник, и весь наш народ будет радоваться великой победе Октября. Вы только подумайте, товарищ Остриков, двадцать лет пролетарской революции! Мы в самом начале пути, а сколько уже сделано! Нам завидуют и злобятся на наши успехи, на счастливую советскую жизнь. Завтра наш любимый вождь товарищ Сталин будет говорить и про это, я уверен. Мы с вами будем слушать его выступление по радио и испытывать гордость от того, что на нас возложена ответственная задача – отсекать одно за другим щупальца гидры, которая мечтает задушить и сожрать наше светлое будущее… Не оступитесь, Остриков. Это очень легко – пошатнуться и упасть, полететь в пропасть. Нынче ты друг, а завтра уже враг, и сам не заметил, как это получилось… Поэтому сегодня мы с вами должны постараться обезвредить матерого врага. Хоть он и кажется вам добрым старичком, безвредным попиком. Мы с вами должны еще заслужить наш завтрашний праздник…

      3

      «Повесть о великом и преславном Стоянии на реке Угре.

      Тетрадь четвертая.

* * *

      Три версты от обители до воинского становища по заснеженной дороге через лес жеребец прорысил, как мог, бодро. Мирун отставал, жалея свою лядащую кобылу. Когда же поравнялся с остановившимся князем, выругался точно так же, как тот, помянув татарского бога и султанскую матерь. Засыпанная снежной крупой протяжная луговина вдоль Угры, с разбросанными там и сям малыми рощицами, являла печальное зрелище. Тонкий слой снега не мог сполна прикрыть всюду избитую и изрытую землю. Замерзшие кострища, полуобваленные навесы из жердей и еловых лап. Одиноко торчащие сосны –