Dualitate I. Овгенъ Байковъ

клятвъ, не сломанныхъ бортомъ.

      И только вѣрятъ въ свѣтъ нѣмые мотыльки.

      И только звонъ идетъ по-португальски…

      Не забродивъ надъ тѣмъ кустомъ.

      Мы замолчимъ, рисуя гороскопъ;

      Добавимъ лошадямъ чумной галопъ.

      Въ пространствѣ оттиска пустомъ

      Въ шумъ отпадетъ нашъ грѣшникъ майскій.

      А по пятамъ не по привычной рампѣ.

      Закованный въ наивности фургонъ

      Бѣжитъ онъ, нѣкто въ красномъ цвѣтѣ

      Съ разсказами о дикости діетѣ,

      Въ уютныхъ ложахъ заглушная баритонъ

      По признакамъ, сгорѣвшимъ въ лампѣ.

      «Кто ты такой?» – я вопрошаю. Не ты ли далъ

      Мнѣ воздухъ за больную кровь на часъ?

      Тотъ яркій день былъ равенъ силѣ,

      Топившей ярость въ утонувшемъ илѣ.

      Та странность вскользь объединила насъ

      И я былъ вѣрнымъ какъ старикъ Дедалъ.

      Къ зазубринамъ единственной стрѣлы

      Я шелъ, крича кому-то «Здравствуй!»

      И не щадя укоромъ пустоту у мрака.

      Мы все узнали, какъ слѣды – собака,

      Но на цѣпи есть только слово lui

      И это – не начавшаяся ты.

      А я, встающій заново съ утра,

      Помолвленъ только лишь съ дорогой.

      Непроходимой безъ того, что дальше

      Бѣснуется, какъ было это раньше.

      Съ тобою обходя, шагая въ ногу,

      Пока не выслушалъ я то больное «да».

      Но то писать, съ тобой общаясь —

      Не мѣсто и не время. Ты ушла

      Туда, гдѣ отрицается былое.

      Потомъ и улыбнемся, говоря о полѣ:

      Ты лучшаго со словъ и не нашла.

      Молчу, на новомъ не мѣшаясь.

      «Я заварилъ… Не чай зеленый…»

      Я заварилъ… Не чай зеленый…

      Унесъ разсвѣтомъ призраковъ ночныхъ

      И пережилъ остывшій на окнѣ…

      Не знаю имени. Иль были всѣ

      Въ немъ сказаны? Закрытыхъ и больныхъ

      Кидаютъ въ уголъ обреченный.

      Не дамъ отвѣть себѣ сейчасъ.

      Потомъ не будетъ жажды отвѣчать.

      Я слышалъ улицу изъ камня славы.

      Балконы – слѣва; смерти – справа…

      Все не даетъ у зеркала молчать

      И разбивать большой сервизъ за часъ.

      Никто и никогда не сварить мнѣ ѣды

      Изъ комнаты, сквозь стѣны спящей на боку

      И метромъ отвергающей ничто.

      Безумство не становится грѣшно

      И, вопреки все слышащему потолку.

      Вытаскиваетъ изъ себя куски трубы.

      Дѣла… Рѣдкія жизни ихъ свяжутъ

      По старости нужныхъ не читанныхъ книгъ

      И курсовъ иныхъ воплощеній.

      Въ усталости пріѣвшихся забытыхъ воскрешеній

      Не кажется усталостью укушенный парикъ.

      А фрукты мнѣ стабильно вкусы вяжутъ.

      «Тиха ночная колыбель признанья…»

      Тиха ночная колыбель признанья…

      По забытью засохшихъ, деревянно

      Построенныхъ бѣлесыхъ перемѣнъ

      Остановился ободъ. Легкій плѣнъ —

      Восторженно привѣтливый. И окаянно

      Несутся