Звёзды светят всем. Ахмет Хатаев

и те успели вырыть глубокие щели, – почти прокричал из-за непрерывного грохота Забарела.

      Комбат молча кивнул ему в знак согласия, прошёл к вещмешку, аккуратно положил на него шапку-ушанку и направился в помещение со связью, где опустился на стул рядом со связистом, мысленно отметив, что здесь действительно не так шумно, и попросил:

      – Свяжи-ка меня с Первым…

      Тот, некоторое время повозившись с аппаратом и кого-то откровенно постращав, воскликнул:

      – Товарищ майор, Первый на проводе, – и протянул ему трубку.

      – Здравия желаю, – произнес Восковцев, прижав трубку плотно к уху, – здесь очень жарко, прошу послать тяжелые гостинцы по переданным координатам, а то железки могут пойти вперед после воздушной карусели.

      – По сведениям нет сомнений? – словно на будничном совещании, спросил комполка.

      И потому Восковцев, еле сдерживая себя, чтобы не нагрубить, резко сказал в трубку:

      – Нет, разве не слышите, как…

      – Слышу и вижу, а ты не горячись, – прервал его комполка. – Хотя если злишься – это хорошо, значит, уверен. Ладно, будут тебе гостинцы. Жди, вот-вот с другого бережка подбросят горячих углей. Здешние калибры пока светить не будем. Ударим, если железки сильно станут жать.

      – Понял, благодарю, товарищ Первый, – обрадовался Восковцев, услышав о горячих углях, зная, что речь идет о реактивных снарядах знаменитых «Катюш».

      – Благодарить будешь потом, сейчас вернись к себе, а то бросаешь батальон и мотаешься по передовой, – упрекнул его комполка.

      – Первый, я здесь, потому что так надо. К себе вернусь, как только дело пойдет на лад. Прошу поддержать.

      – Ладно, только не суйся в пекло, а то я тебя знаю…

      – Понял, товарищ Первый, – сказал комбат и, убедившись, что комполка отключился, отдал трубку связисту и вернулся к своим подчиненным. – Ну что там? – спросил он, подходя к месту, откуда они наблюдали за противником.

      – Кажется, заканчивается, – пояснил Забарела, готовый уже отойти от перископа. Но в этот момент донёсся пронзительный вой-свист, а за ним – мощнейший рокот разрывов, так что пришлось вновь приникнуть к окулярам оптики… – О-о-о, там всё в огне, просто ужас какой-то, я такого ещё не видел. Командир, посмотри! – воскликнул он.

      Восковцев, с минуту посмотрев на бушующий в глубине передовой огненный ад, с холодной дрожью в голосе произнес:

      – Да, это именно то, что надо, пусть в синем пламени горят гады…

      В это проклятие он вложил всю свою ненависть – вражеские самолёты в последних числах июня сорок первого разбомбили эшелон, в котором эвакуировались из Смоленска в Ленинград его близкие: родители-старики, жена и семилетняя дочь. Письмо жены о том, когда и каким эшелоном они покидают подвергавшийся постоянным бомбардировкам Смоленск, он получил спустя много дней. На его запрос через штаб армии из Ленинграда сообщили, что поезд разбомбили фашистские стервятники. Среди спасшихся его родственники не значатся, о местах захоронения погибших сведений не имеется. Но он не терял надежду,