Сердце на Брайле. Паскаль Рютер

к глазам?

      – Ну, Хелен Келлер – американка, которая потеряла зрение в возрасте девятнадцати месяцев. Ей удалось стать очень известной и умной благодаря одной учительнице, которая сделала всё, чтобы спасти девочку… Вот такая история, вкратце, конечно. Хочешь, дам тебе почитать.

      – Нет, спасибо, мне пока хватит «Трех мушкетеров». Может быть, позже, когда я дочитаю… лет через десять. Кстати, есть одна вещь, которая меня беспокоит… это правда, что Александр Дюма, короче, любил набивать брюхо и бегать за женщинами?

      – Это правда.

      Я немного расстроился: хотелось верить, что Хайсам что-то напутал. Но, похоже, уважаемый египтянин не ошибается никогда.

      – То есть все эти книги тебе нужны для доклада?

      – Мне нравится опираться на множество источников, когда я что-то готовлю.

      – Думаю, ничего удивительного, что ты интересуешься глазами и слепыми…

      – Почему?

      – Потому что из многих слепых получились отличные музыканты. У вас есть что-то общее.

      Мари-Жозе пожала плечами, а лицо ее словно закрылось на замок в два оборота – так я понял, что сморозил что-то несусветное. Но, честно говоря, такое частенько в моей жизни случалось.

      Дом погрузился в тишину, иногда кое-где скрипела половица.

      – Ты одна? Твои родители не придут?

      – Придут, но позже. Я часто одна, потому что мои родители – эксперты в произведениях искусства. Они аукционисты, поэтому часто не бывают дома.

      – Аукционисты? Что-то с акциями?

      – Да нет же. Знаешь, один… два… три… Продано!

      Она ударила по столу невидимым молоточком. Я видел такое в фильмах.

      Несколько минут мы молчали, поэтому я решил, что необходимо срочно найти тему для разговора. Всё связанное с музыкой пришлось отбросить немедленно, потому что я действительно… был не на высоте. Кстати… надо не забыть поговорить с Метро и попросить их молчать о наших музыкальных опытах. Чем больше я думал, чего бы такого сказать, тем меньше было идей. В итоге я решил: уж лучше заявить, будто я должен идти, поскольку атмосфера стала тяжелой. Мари-Жозе убрала виолончель, села на кровать и пристально на меня посмотрела.

      – Хочу кое-что тебе предложить…

      Я почувствовал, как голова уходит в плечи, – здесь попахивало какой-то подозрительной сделкой.

      – И что же?

      – Ну вот. Я поставила тебя в неудобное положение, желая помочь…

      – Да, но и я сам здесь замешан; мне слишком сложно отнестись к этому иначе…

      – Знаешь, я отличница.

      Я пожал плечами.

      – Все это знают.

      – Мои родители отправили меня как-то на тестирование. Я помню результат. Никогда не забуду слова психолога: «Ай-кью гораздо выше среднего…»

      – Прости, у меня с английским как-то не очень.

      – Тест на коэффициент интеллекта, балда. На то, что там у тебя в голове… А мой интеллект гораздо выше среднего, и еще у меня необыкновенная память и хорошо развито абстрактное мышление.

      Я сделал вид, что это очень круто, хотя даже понятия не имел, что такое абстрактное мышление и чем оно отличается