Одиночный побег. Михаил Юрьевич Брод

Боря осекся. – В смысле, мы работаем там, поэтому не имеем право!

      – Да – кивнула Катя, – мы не можем.

      – Ну что, согласен? – Боря уставился на Олега.

      – Ну а что, можно в принципе! Вписывай! Только… 5 процентов от двухсот будет… будет 10 лимонов, правильно! Это мне нравится!

      – Ну вот, – обрадовался Боря, – а я о чем?! Предложение выгодное!! Только ты дай мне расписку, что остальные вернешь!

      – Да не вопрос. Че за расписка?

      – А вот мы сейчас… – Боря засуетился, сделал знак Кате, и на столе быстро появилось пустое место, ручка и бумага

      – Вот это дело! – обрадовался Борис. – Вот это по-мужски! Вот здесь и пиши. – Он начал диктовать, а Олег писать:

      – Я, такой-то, такой-то, обязуюсь… как это лучше-то, Катюх?

      Катя задумчиво подняла глаза к потолку и отрапортовала:

      – Обязуюсь из тех денег, что я получил по векселю серия, – Катя взяла вексель и зачитала серию и номер, – и номер… отдать 200 миллионов…

      – Сто девяносто! – поправил Олег. Какой-то чертик поселился внутри него и подгонял его все дальше и дальше, словно в азартной игре, что-то защекотало внутри, как будто ему только что дали попробовать неведомый наркотик.

      Катя с Борей переглянулись. Боря подтвердил:

      – Конечно, сто девяносто! Десять оставляет себе.

      Катя продолжила:

      – Хорошо, 190 миллионов капусты отдать Кантору Борису Аркадьевичу, 1961 года рождения. Дата, подпись.

      Олег передал бумагу.

      – Только ты никому об этом не говори! Это наша, между собой сделка, – подмигнул Боря.

      У Олега не было возражений:

      – Да не вопрос! Могила! 10 лимонов мне сейчас очень даже…

      – Не, могилы не надо! – заулыбался Боря. – Я тебе верю!

      – У Бори таких бумажек много! – весело заметила Катя.

      Борис метнул на нее неодобрительный взгляд, но тут же махнул рукой и ловко опрокинул стопарь.

      – Я, брат, этим делом давно занимаюсь. Они думали, фраера нашли. Борю можно просто так на херу вертеть! А я, тем временем, бумажки-то скупал – мно-ого их у меня там разных акций всяких! – махнул он неопределенно куда-то в сторону. – Но такая, вексель называется. Таких пять штук, на миллиард, но мы пока с этой начнем… Если будешь с нами работать, эх, брат, и заживем! Ладно, Катюш, давай спой! Давай-давай, не ломайся! – он налил в три стакана. – Эх, выпьем за нашу Родину – мать, за которую мы воевали!

      Катя встала и начинала петь, как Пелагея, ее голосом. Получалось красиво. Боря подхватил, сверкнув железным зубом.

      Захмелев, помог и Олег:

      – Не для меня придет весна…

      Не для меня Дон разольется…

      И сердце девичье забьется

      С восторгом чувств не для меня…

      А для меня кусок свинца.

      Он в тело белое вопьется,

      И слезы горькие польются,

      Такая жизнь, брат ждет меня…

      Боря радовался:

      – А, говоришь, петь не умеешь! Эх, мы еще