Ветви на воде. Эдвин Чарлз Табб

и Ли обменялись ошарашенными взглядами.

      – И что нам делать? – задал Роджер свой любимый вопрос, на сей раз по поводу меня. Ли пожал плечами, продолжая сортировать рыбу и выбрасывать ту, что поменьше.

      – Помогать ему закопать собаку, когда его отец ее пристрелит, – ответил Ли, нимало не беспокоясь, что я могу услышать. Друзья не разделяли моей веры в чудо, которой и я не должен был иметь.

      Они вновь недоуменно посмотрели на меня. Вид у меня, наверное, был такой, словно я неожиданно обнаружил целый горшок с золотом на краю радуги. И в каком-то смысле так оно и было.

      Мы забрались в лодку, сдвинувшись так, чтобы и псу хватило места, и погребли обратно к побережью. Рыбьи кишки мы тоже ему скормили, и он тоже проглотил их слишком быстро, чтобы понять их вкус. Я думал, как буду убеждать родителей, особенно отца, оставить пса. Держать собаку недешево. Ей, очевидно, требовалась помощь ветеринара, а также много еды. По очереди работая веслами, мы обсуждали, как вообще собака оказалась на острове. Судя по состоянию пса, он пробыл здесь довольно долго; наверное, метался по песку в поисках еды, пока мы сюда не приплыли.

      – Пойдете со мной? – спросил я Ли и Роджера.

      – Куда? – не понял Ли.

      – К папе, поговорить насчет собаки.

      Второй раз за день Ли посмотрел на меня как на сумасшедшего.

      – Черта с два.

      От Роджера даже ответа не требовалось. Его взгляд говорил сам за себя.

      – И как я, по-вашему, должен справиться в одиночку? Вы бы мне хоть совет дали.

      – Мой совет ты не послушал, – заметил Ли.

      – Да ладно тебе, Ли, – сказал я. Друг встряхнул головой.

      – Что ж. Сначала выясню, хорошее ли у папы настроение. А если плохое, то я даже и не знаю.

      – Где ты возьмешь деньги, чтобы кормить собаку? – подал голос Роджер. – Твой папаша тебе точно не даст.

      – Может, буду чистить рыбу, – предположил я.

      Многие дентонские ребята постарше спускались в доки, куда большие дорогие лодки привозили туристов после глубоководной рыбалки. Ребята стояли по краям дока и спрашивали всех, кто выходил из лодок, не нужно ли им почистить рыбу. Обычная ставка составляла десять центов за фунт рыбы. Несколько красных и пара морских окуней могли принести целых три доллара. Если рыбалка выдавалась удачной и туристы как следует напивались, они могли даже дать на чай. В шестьдесят восьмом году это были большие деньги, особенно для двенадцатилетнего мальчика. Одна неделя позволяла обеспечить собаку едой. Еще одна, и можно было бы заплатить ветеринару, чтобы он ее осмотрел и позаботился о незначительных проблемах. Три удачных недели, и мальчишка моего возраста чувствовал себя Рокфеллером.

      Роджер, конечно, сразу указал на недостаток моей теории.

      – Нам не разрешат чистить рыбу. Дети младше тринадцати лет не допускаются.

      – Нет такого закона. Нет даже такого правила для владельцев лодок, – сказал я.

      – Да. Но есть правило Томми.

      Роджер произнес эти слова так, словно это было хуже любого закона, за который могла преследовать полиция.