Гигаполис. Евгений Филенко

и пытается жестами выразить свое крайнее недоумение и даже отчасти неудовольствие. Но поскольку он повергнут в шоковое состояние, то жестикуляция у него также выходит маловразумительной. Что же до Индиры, то она испытывает чрезвычайное удовлетворение произведенным эффектом.

      Сцена вторая. Завидев Сполоха и его свиту, простоватый наш трассер Игорь Авилов привстает с кресла с зажатой в обширной ладони бутылочкой пепси и, словно сомнамбула, движется на них. Но внимание его занимает отнюдь не господин комиссар Сполох, а закордонный гость. На лице Авилова блуждает кривая, не сулящая ничего хорошего улыбка, а само лицо покрывается красными пятнами. «Уля, – громко, на весь зал шепчет Авилов. – Ты, верно, решил, что я убит, Уля, если отважился заявиться в наш город!..» Иностранец буквально на глазах расстается с фирменным лоском, а выражение вывески из отстраненно-брезгливого делается интернационально-испуганным. Затем он выдавливает из перехваченной спазмами глотки слова на отличном русском языке, хотя и расставляет при этом ударения на каждом слоге: «Да, Гоша, я вовсе не думал, что ты жив, но нет, Гоша, я не потому приехал…» – «Так за каким же хреном ты, сучонок, сюда приперся?!» – шипит Авилов, и могучая его рука сама собой ползет к заднему карману брюк, где он, по всей очевидности, имеет обыкновение носить шок-ган. Но его оружие в данный момент покоится в моем кармане, и это дает всем нам неплохой шанс избегнуть международного скандала.

      Проходит какое-то время, пока Авилова под руки уводят в дальний угол зала, а иностранец Уля ретируется добровольно, к великому облегчению бедняги-переводчика, до которого, похоже, так и не дошло, что он здесь ну совершенно лишний!

      Сполох тоже приходит в себя и начинает командовать. В частности, приказывает Индире прекратить шалберничать и взяться за Тунгуса.

      А я вооружаюсь портативным видеокордером и, на ходу наговаривая обязательные сведения о времени и месте происходящего, отправляюсь снимать официальные показания с Авилова.

      9. Индира Флавицкая

      Допросы – не мое хобби.

      Здесь нет равных Серафиму. Он – лис, он – ас. Он будет глядеть на тебя слезящимися глазами пожилой побитой собаки, грустно мотать лохматой головой, виновато улыбаясь, будто прося прощения за собственную бестактность. И ты начинаешь сознавать свое над ним превосходство, свое преимущество в интеллекте, в здоровье и бытовом благополучии, ты расслабишься, закинешь ногу на ногу, прикуришь от Серафимом же поднесенной зажигалки. И неспешно станешь делиться жизненным опытом. Не пройдет и получаса, как не будет у тебя за душой ни единого секрета, о котором не знал бы этот старый выхухоль. И вот он смущенно вздыхает, и вот он лезет в карман пиджака, долго там копается… а ты с веселым любопытством ждешь, что же он оттуда выкопает, уж не конфетку ли?.. вытягивает двумя пальцами наручники и, сконфуженно передернув плечом, набрасывает их на твои расслабленные запястья.

      Хорош также бывает и Сполох. Правда, для бенефиса необходимо, чтобы он располагал свободным