Жена Тони. Адриана Трижиани

поворачивая ручки настройки, – тут делал басы поглубже, там модулировал верхние частоты.

      Вдобавок к пульту Мариано оснастил гараж звукоизолированной кабиной для записи. Эта несложная конструкция – комнатка с фанерными стенами, обитой войлоком дверью и большим стеклянным окном – занимала добрую половину гаража.

      Окно выходило на пульт, где Мариано установил двухкатушечную систему звукозаписи. В кабине стояло пианино, с потолка свисал микрофон с выдвижной подставкой, и оставалось еще немного места для небольшого аккомпанирующего джазового ансамбля.

      Сестры Донателли предпочитали записывать свои песни осенью, поскольку весной и летом в кабине звукозаписи становилось невыносимо жарко, а зимой – слишком холодно. Но на этот раз Чичи было все равно, какое нынче время года, – здесь был Саверио, профессиональный певец, и нечасто случалось, чтобы солист гастролирующего оркестра согласился посетить «Студию Д», да еще и поучаствовал в записи песни незнакомого автора по имени «Ч. Ч. Донателли».

      Саверио повернулся к Мариано:

      – И вы записали это здесь? Вокал, инструментальное сопровождение, регулирование уровней, сведение – все?

      – Да, прямо здесь, – заверил его Мариано. – Я записываю звук на ленту, потом отвожу в Ньюарк, в «Магеннис», и они нарезают нам пластинку.

      – Масштабно! – Похоже, Саверио был по-настоящему впечатлен.

      – Да нынче у всех в гаражах студии звукозаписи, – сказал Мариано.

      – Не такие, как твоя, папа, – возразила Чичи.

      – Просто у меня неплохие микрофоны, и еще я придумал, как звукоизолировать кабину.

      – А как вам это удалось? – поинтересовался Саверио.

      – Мне пришло в голову подметать пол на блузочной фабрике – около конвейера и в раскройном цехе, после работы там валяются никому не нужные лоскутки и остатки ниток. Так вот, оказалось, что каждый вечер набиралось довольно много этого добра. Я всё подбирал, относил домой, а Изотта набивала этими отходами полотняные мешочки, она их скроила из старых торб для муки. Потом я заполнил мешочками пространство между внутренней и внешней стеной, дюймов на шесть. Это сработало.

      – Хочешь, запишем что-нибудь? Так, для смеха? – спросила Чичи у Саверио. – Что-нибудь симпатичное, где ты сможешь солировать?

      – У меня нет с собой нот.

      – Ноты не понадобятся.

      – Ты предлагаешь мне спеть a cappella?

      – Нет, я могу аккомпанировать тебе на пианино. Я написала одну песню…

      – Ну все, начинается, – тихо сказала Люсиль на ухо Барбаре. – Он попался в ее сети.

      – Ты ведь умеешь читать ноты? – уточнила Чичи.

      – Ага.

      – Тогда давай попробуем. – Чичи протянула Саверио ноты, аккуратно записанные от руки. – Будет весело, вот увидишь.

      Она втянула Саверио в кабину вслед за собой, закрыла дверь и уселась за пианино.

      – А ты умеешь играть?

      – Ну, я сюда уселась, не потому что хорошо смотрюсь на этом табурете.

      – Но