Собака, которая спасла мир. Росс Уэлфорд

он показался милым, – сказал викарий, – и она сказала своей маме что-то на китайском. Потом они долго разговаривали, я не понял о чём – только папа показывал на глаз Дадли, на зубы и на ухо, а потом они ушли».

      Бедный уродец Дадли! Я подумала, как маленькая китайская девочка влюбилась в него, а потом её папа сказал, что он чересчур странный.

      В глубине души, однако, я почувствовала огромное облегчение. Я знаю, что собаке лучше жить с семьёй, чем в Сент-Вуфе, но я бы не вынесла, если бы Дадли забрали.

      Я внимательно оглядела его. Судя по виду, бедный пёсик чувствовал себя не очень хорошо. Он почти не притронулся к еде, но попил воды и сходил в туалет в лоток с песком, который я вымыла и продезинфицировала – сделала всё верно, в соответствии с правилами. Потом я немного покидала ему обслюнявленный теннисный мяч, но Дадли не проявил особого энтузиазма, к тому же я ударила мячиком слишком сильно, и он перескочил за забор и укатился, так что игру пришлось прекратить.

      Я выходила из карантинной зоны, с санитарными ковриками я закончила до этого и как раз хотела наполнить диспенсеры (в которых было пусто), как вдруг передо мной возникла Сасс Хеннесси. Она слегка встряхнула волосами и встала, положив одну руку на округлое бедро.

      – Приве-е-е-е-ет! – сказала она, но в глазах у неё не было ни капли тепла.

      – Привет, Саския, – ответила я.

      – Я только что говорила Морису, что теперь тут реально классно, – сообщила она.

      Морису? Морису? Никто не зовёт викария Морисом, кроме моего папы, который с ним сто лет знаком. Все остальные зовут его викарием или преподобным Клегхорном. Хотя для Сасс было весьма типично называть его по имени. Я уже была раздражена, но дальше оказалось ещё хуже.

      – Старая стрёмная псина, – сказала она, наклонив голову и изображая жалость. – Было бы куда добрее просто усыпить его, ты так не думаешь?

      Вот оно: злое замечание, о котором я говорила раньше. У меня ушло несколько секунд на то, чтобы осознать: она говорит о Дадли. Дадли – моём втором любимом псе во всём Сент-Вуфе! Я почувствовала, как моя челюсть ходит вверх-вниз, но не произнесла ни звука.

      – Ты в норме, Джорджи?

      – Да, я нормально, Сасс. – Но это было не так. Я была в ярости. В тишине я наполнила диспенсеры, сняла перчатки и выдавила немного геля на руки, со злостью втирая его, пока Сасс просто стояла рядом. Потом я сняла резиновые сапоги.

      – Слушай, я не хотела сказать…

      – Ты знаешь, что тут так не делают. Так зачем вообще говоришь такое? – Я была в ярости.

      – Но если он очень больной и старый…

      Я громко рявкнула:

      – Он не настолько больной и не настолько старый. Ясно?

      Я видела, что Саския слегка ошарашена. Она тихо сказала:

      – О-о-оке-е-ей, – и я подумала, что в кои-то веки взяла над ней верх.

      Она наклонилась и опасливо подобрала обслюнявленный мячик Дадли, который укатился к двери. Потом она протянула его мне, и мне пришлось сказать:

      – Спасибо. – Это было что-то вроде