До свадьбы доживет. Галина Артемьева

же не развелись еще, какая новая жена? – не выдержала Тина.

      – Вот и я ему о том же сказала, когда первый шок прошел. А он мне стал вещать про невидимый град любви, который существовал в их сердцах четверть века, а потом воплотился во что-то там такое… Ну, что они фактически четверть века были незримыми мужем и женой. Поэтому он с полным правом… Ну и все такое.

      – Романтично, – согласилась Тина, – Прямо хоть оперу пиши.

      – Мам, ты как? – спросила вдруг Луша.

      – Догадайся с трех раз, – вздохнула мать.

      – Мне даже думать о тебе было страшно, ма. Я себя почувствовала, как будто меня чем-то тяжелым по башке офигачили. А ты… Бедненькая моя.

      – Ничего. Больной скорее жив, чем мертв, – постаралась улыбнуться Тина.

      – И правильно! Мы выдержим! Ты только пережди сейчас, когда в голове все уляжется. И дальше заживем.

      Лушка давала советы, как многоопытная искусница в сердечных делах.

      – Так что ты решила? Где будешь жить? С кем? – не удержалась Тина.

      – Муля! Ты у меня глупая маленькая мы-а-мы-а, да? Чего ты спрашиваешь? Конечно, с тобой! Не с новой же нашей женой! – снисходительно улыбнулась дочка, – Но только знаешь, канаты я рубить не собираюсь. И пусть они со своим невидимым градом немного пообомнутся. И ты зря вот так вот встала и пошла. Себе хуже делать нельзя ни в коем случае. И всяким чужим бабам жизнь облегчать – это с какой стати?

      – А как же мне было не уйти? – жалобно проговорила Тина, – Я там и так чуть не умерла.

      – Нельзя было уходить, мам. Не умерла бы. Надо было с силами собраться и оставаться в своем доме. Но теперь уж что. Ушла. ладно. А я не уйду. Я ему, кстати, сказала, что комната моя, моя и будет. И учти: разводиться будете через суд, а не через загс. И половину квартиры по закону ты оставишь себе. Это ваше с папой совместно нажитое имущество.

      – Квартира на него оформлена, – вяло откликнулась Тина.

      – А это без разницы, на кого что оформлено. Вы ее приобрели в период вашего супружества. Тут и думать нечего.

      – Луш, он мне обещал вернуть за квартиру половину первоначальной стоимости, я согласилась. Мне же на что-то надо будет жить, – дрожащим голосом сообщила Тина.

      – Найдем, на что жить. Это не вопрос. Вопрос, чтобы все сделать по закону, а не по чьему-то хотению. Любой суд тебе присудит половину. И не о чем рассуждать даже.

      – И что? Разменивать квартиру? Продавать? Жалко же. Ты ведь знаешь, кому до нас принадлежал этот дом. Это культурное достояние. Я вот сейчас вдруг поняла, что мне наказание послано…

      – Какое еще наказание, мам? Ты чего – возмущенно отозвалась дочь.

      – Наказание за то, что мы заселились в доме, который нам не принадлежал, – обреченно продолжила Тина.

      – То есть как? Вы не заплатили за сделку? Обманули продавца? – насторожилась Лукерья.

      – Да ты что! Боже упаси! За все заплатили. Не торговались даже. Да они много и не просили. По минимуму. Но, получается, мы воспользовались чужой бедой… И вот