До свадьбы доживет. Галина Артемьева

мне такая взаимность?

      – Мне от тебя ничего не нужно, – сказала она мужу брезгливо, – Первоначальную стоимость – давай. Мне надо будет на что-то жить. И вряд ли в ближайшее время я что-то сумею сама себе добыть. Так что – валяй первоначальную.

      Юра понимающе и радостно кивнул.

      Тина повернулась было уходить, но вдруг вспомнила одну из назойливых мыслей, вертевшихся всю ночь в ее голове:

      – На чужом несчастье счастья не построишь, запомни. Это – закон. А я несчастна. И очень.

      Юра кивнул. Она видела: он не верил этим ее словам. Ему было все равно. Он своего добился: поговорил с постылой женой и устроил все так, как и предполагал. По справедливости.

      – До свиданья, Тиша. Надеюсь, мы останемся друзьями. Все перемелется, и мы сможем проводить вместе время. Катя не возражает.

      – Перемелется, – повторила Тина, – Перемелется.

      И еще одна ценная мысль напомнила о себе:

      – Божьи мельницы мелют медленно, но неуклонно, – проговорила Тина задумчиво, словно удивляясь каждому произнесенному слову.

      Это не было пожелание зла. Потому что никакого зла в душе ее не было. Это так – в порядке размышления у нее вырвалось.

      Юра и не думал тревожиться. Он явно ждал, когда она наконец уйдет.

      – Да, – вспомнила Тина, – Вот: ключи. Мне они больше ни к чему.

      Она положила связку ключей от своего бывшего дома на столик, открыла дверь и вышла.

      Юра закрыл за ней и заперся на два замка.

      – Тиша умерла, – сказала она себе, спускаясь на лифте.

      – Но как же так? Как же так можно? – горестно запищала из самой глубины ее души главная мысль.

      – Оказывается, можно все! – уверенно прокомментировала Тина вопросы своего внутреннего «я».

      Вот, например, можно взять и выгнать человека из дома. Так нежно, мягко, незаметно и сострадательно. Нежными пинками.

      Они ее вымели из дома, как мертвую сухую пчелу.

      Пустой дом

      На Кудринской было очень чисто, очень красиво, и вкусно пахло краской, не сильно, а в самый раз, чтобы почувствовать, что все вокруг новое и свежее. Надо было думать о том, на чем ей сегодня спать. Не на полу же в самом деле. У Тины имелась договоренность с мебельным интернет-магазином: достаточно было позвонить, и ей привезли бы со склада дубовую двуспальную кровать с ортопедическим матрасом, дубовый же рабочий стол с массивной столешницей и кое-что еще по мелочи. Эта покупка состоялась бы в том случае, если новые ее жильцы захотели бы поселиться в обставленной уже квартире. Ну что ж! Можно считать – жильцы появились. Вернее, один жилец. Тина зашла в бывшую родительскую комнату. Почти всю жизнь папа и мама прожили в одной комнате вдвоем. И им не было тесно. Ни разу не слышала Тина от отца рассуждения о свободе и требования обеспечить ему приватное пространство. И мама на тесноту не жаловалась. Кровать их стояла в нише, слегка из нее выступая. Родителям приходилось забираться на нее чуть ли не ползком. Зато вся комната была свободна для других вещей. И сколько же всего тут раньше стояло! Большой папин