Светом двух миров. Артур Ширази

от глаз случайных прохожих, Семён круто спикировал к земле только у ворот своего гаражного жилья.

      Всю душную ночь он пролежал, уткнувшись в мокрую подушку, вялыми белоснежными крыльями разметая пыль по полу. Он пытался понять.

      «Кто же я? И куда всё это заведёт? – думал он. – Я не чувствую себя ангелом или демоном. Но и человеком называться уже не могу. А в глазах других я буду лишь непонятным чудищем из чужого мира».

      Взгляд пробежал по корешкам знакомых книг на полке. Разве они могли ему рассказать о таком? Разве подготовили, сказав, как теперь быть?

      Его терзало одно чувство, которое осталось от встречи с пьяным мужиком. Нет, не обида, не злоба. Безнадёжная пропасть пустоты. От того, что, в первый может быть раз, он показал себя таким, какой есть, в надежде сделать что-то хорошее. Но выходило так, что лучше бы прошёл мимо.

      Ещё этот гном, как специально всё подстроивший.

      Он толкнул его к этой пропасти.

      В одно мгновение ему сильно захотелось найти сумасшедшего и потребовать все объяснения, вытрясти все ответы. Но потом он испугался, что чужие ответы ещё больше запутают его в этой новой безумной реальности. То чувство, когда кажется, ещё чуть-чуть и что-то внутри переломится.

      Следующей своей мыслью он с тоской пожалел о том, что его маленький и слабый прежний мир, усеянный тысячью компромиссов, но примиряющий его с собой, уже не вернуть. И, вспомнив о своём прошлом, он вдруг с ошеломляющей ясностью осознал, – ему уже нет места в том мире.

      Два дня он не выходил наружу, проваливался в мучительную дрёму, снова открывал глаза, тяжёлым взглядом упираясь в бетонные перекрытия потолка над собой. Он не пил, не ел. И, кажется, не думал. А только чувствовал в груди кровоточащий надрез на тяжёлом, как камень, сердце.

      Через два дня рана внутри загрубела, и огромный рубец отгородил сердце от мира вокруг. Будто, натянувшись, порвалась последняя связь. И болеть перестало.

      Подняться с постели его заставили настойчивые удары в железо ворот. До него долго доходило эхо этих звуков, но потом он всё-таки поднялся, с трудом нашёл плащ, который валялся тут же у кровати. Распустил большой бант, всё ещё стягивающий пояс поверх свёртка, – нелепое напоминание о безумном гноме. Натянул на себя холодную ткань.

      – Ты чё, умер? – Витёк ввалился внутрь, когда дверь открылась.

      Не глядя на друга, он бросил стопку бумаг, на стол:

      – У нас заказ от предыдущих клиентов! Им понравилось! Они ждут готовые изделия в те же сроки, но чуть большим объёмом! И мы должны постараться. Мы же справимся?

      Тут Витька посмотрел на Семёна.

      – Ты чего такой коричневый? Болеешь что-ли? Слушай, нам щас никак нельзя болеть. Это такой шанс, который мы ждали, может быть, последние десять лет.

      В ответ – молчание. Семён никак не мог понять, что значит это «мы ждали» и «мы должны».

      – Спина что ли не прошла ещё? Слушай, ну я ещё кого-нибудь найду тогда в помощь. Но без тебя никак не справиться, понимаешь?

      Семён посмотрел