Магистерий. Черный Петер. Анастасия Воскресенская

меня по школе. Придется самому поискать наш артефакт.

      Похоже, Лео и сегодня домой не доберется.

      Однако инквизитор просто прошелся по этажам, не заходя в комнаты и аудитории, а Лео таскался следом, изредка отвечая, куда ведет та или иная лестница.

      – А может случиться, что артефакт уже не в школе?

      – Два артефакта, – инквизитор остановился и подождал, когда Лео подойдет, – Далтон убит с помощью парализующего артефакта, такие были на вооружении у наших спецвойск во время войны. Полный заряд, паралич диафрагмы.

      – Гадость какая, – сказал Лео устало.

      – Да, неприятно. Но я смотрю, вы тоже уже труп напоминаете, господин Грис. Покажите мне мою комнату и отправляйтесь спать.

      – А вас где поселили? – Лео даже оживился немного, чувствуя, что конец мучениям близок.

      – В комнате номер три вроде бы. Господин Фоули сказал, что мои вещи туда отнесут.

      – В третью? Так там же сегодня…

      – Что? Человека убили? Это неважно. Я не боюсь мертвых, господин Грис. Чистая постель и относительное тепло меня вполне устроят.

      Инквизитор стоял напротив Лео, ниже его на два пальца, тощий, узкоплечий, собранный, без признаков усталости или раздражения. Казалось, он мог рыскать по этажам еще несколько суток подряд, без сна и еды, размеренно и неумолимо. Лео стало жутко.

      – Маловато времени было, чтобы вынести артефакты наружу, – инквизитор поднес руку к горлу и потрогал свой ошейник. – Между убийством Далтона и обнаружением тела прошло не больше часа. И не больше получаса до того, как приехали полицейские. Но вы, господин Грис, пожалуйста, вспомните на досуге, кого вы видели и кого не видели в этот промежуток. Завтра можете прийти к десяти, я пойду на утреннюю мессу и после буду готов работать до вечера.

      – Господин де Лерида! Так завтра же воскресенье, выходной…

       Инквизитор посмотрел на Лео непроницаемым взглядом. Невозможно было понять, что скрывается за этими темными глазами.

      – Действительно, воскресенье, – ответил он наконец. – Поэтому я вас не рано вызываю. Приходите к десяти.

      * * *

      Под козырьком запертого магазина собралась толпа – ждали трамвая. Лео, перепрыгивая лужи, нырнул под крышу, под бахрому летящих с края капель. К вечеру немного потеплело, и снег с дождем превратился в просто дождь.

      Простецы неохотно уплотнились, впуская его в свой круг. В основном тут были мелкие клерки, работники складов, мастерских и трамвайного депо, продавцы из лавок и маленьких магазинов, официантки, работницы ближайших ателье и прачечных – вся та серая масса, что ежедневно, утром и вечером наполняет городские тротуары.

      По окончании рабочего дня серая масса набивается в трамвай, который тут называют “Драконом”, и едет домой.

      Расселина улицы была темна, только горели редкие окна в домах напротив, да блестели рельсы, дугой уходящие по бульвару. Голые ветви метались, скребли по козырьку, из водосточной трубы на углу магазина извергался пенный поток. Раскачивался фонарь на растяжке, освещая висящую на тех же проводах табличку